Зимние перезвоны
Шрифт:
Фото из архива В. Пескова. 10 сентября 1988 г.
Одна
(Таежный тупик)
В июне получил я большое, на восьми страницах, письмо от Агафьи. Почувствовал: пишет стесненная одиночеством — «после вас-то до мая никого не было». Подробно сообщалось в письме о нашествии после спячки медведей.
Одного Агафья встретила на реке, когда пошла за водой. «Стала бить по ведру, а сама пячусь, пячусь к избе… Схватила
Полинявшие от дождей красные тряпки были единственным средством, оберегавшим затерянного в тайге одинокого человека. Весной звери голодны. Опасность была нешуточная. И Агафья, крайне деликатная насчет просьб, на этот раз написала: «нужна мне собачка».
Еще просила о чугунках небольшого размера и теплом стеганом одеяле. Эти просьбы, сообщения об огороде и отсутствии страха перед медведями не оставляли сомнения в том, что куда-либо двигаться из «тупика» Агафья Лыкова не намерена.
В то же время без «мирской» поддержки жизнь ее невозможна. Геологи подбрасывают таежной соседке муку, крупу, садовые лакомства из Абазы. Мы с Николаем Николаевичем Савушкиным и Ерофеем заранее списываемся, что нужней и полезней будет для нашей «подшефной» таежницы, как лучше истратить несколько десяток и четвертных, присланных в газету с пометкой на переводе: «купите что-нибудь для Агафьи».
Агафья с удовольствием приняла в дар новый бочонок.
В Абакане по традиции мы держим совет в исполкоме с Галиной Алексеевной Трошкиной — человеком сердечным, хорошо понимающим необычность наших забот и готовой внести в это дело лепту официальной власти, облекая ее в форму, приемлемую для этого нестандартного случая.
Происходит это уже восемь лет по выбранной стежке: «милосердно помочь, ни к чему не принуждая и не стесняя», и сложилось все в неформальное попечительство, участие в котором принимают и читатели нашей газеты.
На этот раз в вертолет мы погрузили три тюка сена и пять мешков комбикорма для коз, муку, крупу, мед, свечи, батарейки, фонарик, кастрюли, чугунки, решето, одеяло, бумагу, конверты, карандаши, картонный ящик гостинцев с московского Бутырского рынка, кусок материи для «устрашения медведей», ящик с курами и кобелька по кличке Дружок. Кроме того, в Абакане мы купили лицензию на отстрел марала. (Ерофею с наступлением холодов предстоит добыть зверя и вместе с Агафьей переправить мясо к жилью.) Перечисляю все это в порядке отчета перед всеми, кто принимает участие в судьбе Агафьи, а также для представления о ценностях в ее нынешней жизни.
Она по-прежнему многое не приемлет: хлеб — только свой, не притронется к колбасе и консервам, не возьмет масла в бутылке, чищеную рыбу, варенье, конфеты, чай, сахар. По этой причине геркулес из коробок мы, как всегда, вытряхнули в свежую наволочку, мед запасли в туеске. Принимает гостинцы подопечная
Так было и в этот раз. На вопрос — что ей больше всего пришлось по душе и более всего нужно? — Агафья с улыбкой взяла красный снаружи и ярко-белый внутри размером в два кулака чугунок. «Хороший. На Пасху сварю в нем кашу». А нужнее всего оказалась собачка…
Но сначала был полет над тайгой. Уже привычный полет. Земля то обрывалась вниз к Абакану зелеными кручами кедрачей, то набегала безлесными и бестравными каменистыми верхушками гор, на которых лежал старый снег и зеленели озерца талой воды. Осень позолотила луга над тайгою. Брызгами желтого с красным по кедрачам мелькали верхушки берез и осин.
Абакан, принимая справа и слева серебристые речки и ручейки, тек в каньоне диким и нелюдимым. По реке плыть — пришлось бы одолеть без малого четыреста километров. По прямой же пространство до нужной точки мы пролетели за час с небольшим.
Было в дороге забавное приключение. Петух, взбудораженный высотою и ревом турбин, ухитрился вылезти из ящика и стал на крыльях метаться по вертолету с истошным не петушиным криком. Он ухитрился оцарапать Николая Николаевича, но притих в мощных лапищах Ерофея.
Дружок — небольшая беспородная собачонка — глядел на эту возню с полным спокойствием и помахивая хвостиком — «я всем дружок».
Можно гадать: замечают Агафьины красные тряпки медведи или не замечают, мы же сверху их сразу увидели. Опустившись на косу, командир вертолета Олег Кудрин сделал нам знак поспешить и сразу же улетел. Из леса навстречу никто не вышел, и мы решили, что не застали хозяйку дома. Но она появилась, когда, наведя переправу из бревен, мы таскали поклажу к тропе.
— Агафья! Ждала ли?!
— Ждала, ждала! Боялась, погода не утвердится. Бога просила…
Обычный разговор о здоровье, о новостях на этот раз проходил под кудахтанье кур и лай Дружка, еще не осознавшего своей участи.
Этот черного цвета живой любознательный новосел сразу же сделался центром внимания на дворе. Дугой выгнула спину кошка и сверху, с крыши загона для коз, стала разглядывать происходящее. Перестали жевать веники старые козы — лай и облик Дружка заставил, наверное, их припомнить молодое житье-бытье в большом свете. Для козлят же собака была существом незнакомым, и они разглядывали ее с немым любопытством и страхом.
Почти такой же была реакция и Агафьи. Она попыталась Дружка погладить, но он ответил недружелюбным рычанием. Колбаса из рук Агафьи сделала Дружка покладистым, он дался погладить, но менять гражданство явно не торопился — виляньем хвоста и заглядыванием в глаза демонстрировал свою привязанность мужской части двора.
— Ничего, ничего, дня через три станете неразлейвода, — философствовал Ерофей.
При переходе от речки Ерофей ухитрился упустить петуха. Тот с криком на всю тайгу побежал, потом полетел и скрылся в чаще, не оставив надежды на возвращение к курам.
— Ты, Агафья, теперь как помещица, — пересчитывал живность на дворе Ерофей, — кошка, пять коз, пять кур и Дружок.
Слово «помещица» Агафья приняла без иронии, полагая, что именно так и должен называться человек, владеющий этим богатством.
— Пять коз-то много. Не прокормить. Двух придется колоть. Не знаю уж, как и справлюсь, — привыкла к ним.
Поговорили о корме для коз, о хлопотах с ними. Прикинули: окупаются ли хлопоты молоком? Агафья твердо сказала, что окупаются.
— Без молока-то я скоро бы вслед за тятей пошла — легкие слабые…