Зимний цветок

Браун Тери Дж.

Бросив хлыст на землю, Ровена обернула вокруг себя и подоткнула за пояс длинный подол юбки — иначе она не смогла бы идти. Затем тихонько подошла к парадной двери. Едва замешкалась, но набралась мужества и с закрытыми глазами постучала. Она только что нарушила как минимум сотню правил хорошего тона. Оставалось лишь надеяться, что мать Джона, чей муж не так давно покончил жизнь самоубийством, не обратит внимания на подобные мелочи.

При мысли о родителях Джона Ровена едва не передумала. Что она здесь делает?

Дверь открылась.

В проеме стояла девушка лет шестнадцати. Она с восхищением рассматривала гостью, ее строгий костюм для верховой езды из темного ирландского льна и кокетливо сидящую на голове шляпку. Сама девушка выглядела неопрятно: каштановые волосы растрепались, а на подоле плохо подогнанного платья темнели мокрые пятна.

— Матушка! — закричала она, затем снова уставилась на гостью.

Ровена молча смотрела на нее. Только сейчас она заметила, что девушка держит на локте корзинку с яйцами. И тут дверь захлопнулась перед носом.

Через секунду дверь снова распахнулась. Теперь на пороге стояла женщина. Потускневшие с возрастом волосы когда-то сияли золотисто-рыжим отливом, а синева глаз сразу напомнила о Джоне. Но если лицо молодого пилота отличалось резкими, умными чертами, то красоту женщины уничтожило горе. От уголков глаз вниз спускались две глубокие складки, будто вымытые потоками слез. Но сейчас женщина не плакала, наоборот, ее губы растянулись в неуверенной улыбке.

— Прошу извинить мою дочь. Гости к нам заглядывают нечасто, и она расстроилась, что не одета для приема.

Под мягким тоном Ровена уловила укор и устыдилась. Пусть хозяйка дома и не придерживалась строгого этикета, но знала, что дозволяется хорошим тоном, а что нет. И по ее мнению, появляться на пороге без предупреждения крайне невежливо.

— Прошу прощения, что не предупредила о визите, но я каталась верхом неподалеку и решила узнать, дома ли Джон?

Женщина удивленно приподняла брови, но лицо ее просветлело.

— Нет, он уехал пару недель назад. Он сейчас в Кенте, работает.

Ровена ощутила прилив облегчения, и все сомнения разом испарились. Джон с мистером Дирксом. Пилот избегает ее не умышленно, он просто занят работой. И почему подобное объяснение не пришло ей в голову?

— Извините за беспокойство. Я давно не получала от него известий и начала волноваться… — Ровена двинулась к лошади, чувствуя, что от радости несет чепуху.

Но женщина удержала ее за руку:

— Прекрасно вас понимаю. С такой работой я переживаю о нем ежедневно. Не представляю, откуда у него берутся силы.

— Потому что небо восхитительно! — вырвалось у Ровены.

— Вы летали на аэроплане? — потрясенно переспросила женщина.

— Джон взял меня с собой один раз, — кивнула Ровена и смущенно отвела взгляд. На щеках проступила краска. — И обещал еще.

Из дома донесся пораженный писк, и губы хозяйки дернулись в улыбке.

— Заходите, выпьете горячего чаю перед поездкой. Меня зовут Маргарет. Я мать Джона.

— Ровена.

Она не

стала представляться полным именем. К счастью, о нем не спрашивали. Ей не хотелось, чтобы хозяйка с ходу выставила ее за порог. Ровену так и тянуло взглянуть хоть одним глазком на дом, где родился и вырос Джон.

— Надеюсь, я не доставлю лишних хлопот, — выдавила она, проходя внутрь.

— Конечно нет. Мы редко принимаем гостей, но не настал еще тот день, когда семья Уэллс не сможет предложить юной путешественнице чашку чая и закуску.

Ровена расслышала легкий акцент. Судя по всему, у Маргарет имелись шотландские корни. Девушка сняла плащ, и ее провели через просторную прихожую в длинный коридор с раздвижными дверями по обеим сторонам. Некоторые стояли открытыми; в комнатах весело потрескивали камины. Низкие потолки с балками придавали дому теплую, уютную атмосферу, которой так не хватало Саммерсету. Хотя вряд ли кто-нибудь заподозрил бы в тете Шарлотте склонность к теплу и уюту.

— Надеюсь, вы не против выпить чаю в кухне. Все равно мы проводим там большую часть времени. С пятью сыновьями устраивать чаепитие в гостиной по меньшей мере неразумно — заканчивается беспорядком и испорченной мебелью.

Кухня представляла собой просторное помещение с очагом у одной стены, дровяной плитой у другой и печью у черного входа. Стены были выложены из обкатанных рекой камней, скрепленных известковым раствором, и Ровена сразу определила комнату как старейшую часть дома.

Посередине стоял сколоченный из длинных досок обеденный стол, а рядом — разделочный стол размером с небольшую кровать.

— Присаживайтесь. Я как раз поставила чай, когда услышала дикий вопль Кристобель. Как я уже говорила, гости навещают нас нечасто, и боюсь, дочка совсем одичала.

Из коридора донесся обиженный писк, но Ровена мудро сделала вид, что ничего не замечает. Она присела к столу и принялась переживать, что Маргарет начнет расспрашивать о семье и придется прибегнуть ко лжи.

Хозяйка отказалась от предложенной помощи и быстро поставила на стол чайник, чашки и легкую закуску. Затем женщина уселась напротив Ровены и уставилась на нее проницательным взглядом.

Ровена неуютно поежилась. Ей стало не по себе от голубых глаз Джона на лице его матери.

— Как давно вы знакомы с моим сыном?

— Не очень давно. — Ровена наклонила голову, чтобы скрыть улыбку. Как быстро. — Пару месяцев, не больше.

— И как вы познакомились? Мне казалось, что все его время поглощено аэропланами.

На сей раз Ровена улыбнулась открыто:

— Это правда. Когда мы встретились, он как раз летал. Вернее, падал.

— Значит, вы та женщина на холме. — Мать Джона прикрыла рукой рот.

Девушка заерзала. Она не предполагала, что пилот расскажет о ней своей семье. А как же старший брат Джордж — он совсем не обрадовался знакомству на катке, когда узнал, что ее фамилия Бакстон. Может, он и матери наябедничал?