Зимний двор
Шрифт:
— Не для меня! Я не завожу любовников, Синджин. — Она подняла глаза и посмотрела на него с гневом, и она ненавидела себя за то, что ненавидит ситуацию, а не Синджина. Да, он груб, но ей нравилось быть с ним. Она не жалела ни об этом, ни о том, как они оказались вместе, только о том, что их вынудили это сделать, потому что они не могли контролировать свою жизнь.
— Ты беременна от меня, — усмехнулся он, притягивая её ближе, убирая с лица непослушные волосы и целуя в лоб. — У тебя будут мои дети.
Она обхватила его руками за талию и прижалась головой к его тёплой груди. Воздух был пронизан холодом,
— Не могу поверить, что ты сделал мне ребёнка, — прошептала она, уткнувшись в свежую, чистую рубашку. Она вцепилась в неё руками, вдыхая неповторимый аромат угля и специй.
— Не могу поверить, что ты мне это позволила, — усмехнулся он, и она отстранилась и замахнулась на него кулаком. Он поймал его и притянул к своей груди, а в любимый Синтией сад начали падать первые пушистые белые снежинки. — Ты заставляешь его идти, — признал он.
— Я не могу сделать так, чтобы снег шёл так сильно, если я не расстроена, — предупредила она, подняв глаза к небу и прищурившись, когда снегопад усилился. — Только король или нынешний правитель двора может сделать так, чтобы он шёл сильно.
— Может, это зимнее чудо? — прошептал он ей на ухо.
— Это чудо, что я не свернула тебе шею за то, что ты позволил своему брату сделать то, что он сделал, не предупредив.
— Если бы я тебя предупредил, ты бы сопротивлялась. Но всё сработало, так? Ты выполнила клятву, и по-прежнему моя. Мне не пришлось сражаться с ним за тебя, и не заблуждайся, Айслин: я бы сражался с самими Богами, чтобы сохранить тебя.
Казалось, что снег усиливался по мере того, как её настроение становилось всё мрачнее, а глаза наполнялись непролитыми слезами неуверенности. Она чувствовала себя так, словно шла на таран, который был запущен ещё до того, как она осознала, что движется в его сторону. Её жизнь представляла собой череду событий, которые тянули в разные стороны, пока она не перестала понимать, в каком направлении следует двигаться, и всё же Синджин казался правильным.
Этот мужчина, в которого она выстрелила из лука, чтобы отпугнуть, тот, чьи поцелуи обжигали её так же сильно, как огонь, горевший внутри него, был прав. То, что начиналось как нечто тёмное и смертоносное, теперь стало светлым и прекрасным, каким бы запретным ни было. Они выполнили клятву, спасая её и всех остальных от последствий её нарушения, от неминуемой смерти.
Она отстранилась от него и наклонилась, чтобы понюхать цветок, а затем повернулась к нему, и в её горле начали формироваться слова, которые она никогда не думала, что произнесёт.
— Я… — она замолчала, глядя ему в глаза, а Синджин смотрел на неё, прикрывая рукой грудь, кашляя и глядя на торчащую из неё стрелу.
— Беги, — произнёс он, когда кровь брызнула из его губ.
Её сердце бешено застучало в ушах, когда она бросилась к нему, прижав руку к тому месту, откуда, казалось, с пугающей скоростью вытекала кровь из зияющей раны, хотя стрела всё ещё торчала в груди. Не сейчас, не тогда, когда всё встало на свои места. Не тогда, когда эти слова были готовы сорваться с её губ.
— Пошли! — взмолилась она, направляясь с ним к замку, но тут чья-то рука схватила
— Привет, дорогая дочь, — прошептал король ей на ухо, закрыв другой рукой рот. От отвратительного запаха у неё закружилась голова. — Заберите его, он может нас развлечь.
Айслин кричала, взывая о помощи. Она звала любого, кто мог бы услышать крики и прийти на помощь, но было бесполезно, потому что мир вокруг неё погрузился во тьму. Её тело обмякло в руках отца, и всё начало исчезать, пока он продолжал прижимать тряпку к её носу и рту.
Синджин с трудом сдерживал боль, наблюдая, как она обмякла в руках Зимнего Короля. Её передали одному из его людей, который похотливо уставился на разорванный лиф её платья. Он убьёт их всех, одного за другим. Он отправил сообщение своим братьям, зная, что они услышат и придут за ними, но время шло, а в садах так никто и не появился.
Пройдёт несколько минут, прежде чем стражники пройдут мимо ворот, чтобы проверить, потому что он попросил их не мешать. Ему хотелось пнуть себя, когда он смотрел на открытые, неохраняемые ворота.
— Держу пари, ты думаешь, что помощь придёт до того, как мы уйдём? — спросил король, изучая Синджина ледяными голубыми глазами. — В последнее время маги очень помогают, они готовы на всё, лишь бы оставаться скрытыми от тебя и тебе подобных, пока не будут готовы сражаться с вами. Они талантливо блокируют общение и защитные барьеры. — Он пожал плечами, и белый мех, накинутый на его плечи, затрясся от его смеха.
— Ты будешь умирать с криками.
— Возможно, но не раньше тебя и моей блудливой дочери, — грубо сказал он, выпрямившись во весь рост и кивнув в его сторону. — Приведите его и поместите в ту же повозку блокираторы запахов, которые маги отправили с нами. На этот раз я не откажусь от возможности увидеть, как он умирает, после того, как он отнял у меня то, что принадлежит мне.
Синджин уставился на Айслин, лежащую в объятиях мужчины, который был с ней, когда она выстрелила в него. Тот, кто хотел получить власть, по словам Райдера, отказался от своих слов о том, что произошло, когда она выстрелила в него.
Бейл, если он не ошибся? Он приговорил его к смерти, запоминая каждую деталь его лица. Боль пронзила его, когда люди подошли сзади, подняли его и начали выводить из сада.
Они не воспользовались главной дверью, и это объясняло, как они проникли внутрь, а он об этом не знал. Вместо этого они направились к тому, что, судя по всему, было потайным входом, о котором он до сих пор не подозревал. Синджин предположил, что гарем использовал его для доставки свежих цветов.
Синджин сопротивлялся, истекая кровью, и тщетно пытался вырваться из хватки, разбрызгивая капли по дорожке.
Мужчина позади них плеснул синей жидкостью, которая зашипела и ударила ему в нос, разъедая бетонный пол.
Синджин знал, что они использовали ядовитый газ, который лишил бы фейри возможности выследить их. Но они не заметили, что Орда выслеживает их по кровным узам, по чему-то гораздо более глубокому, чем запах, и по тому единственному, что нельзя искоренить в себе: по родословной.