Зимний двор

Хатчинс Амелия

— Я люблю тебя, прости, что меня не было. Я пыталась причинить боль принцу, заставить его уйти. Думала, что если причиню ему боль, он оставит нас в покое. Вместо этого сглупила. Я облажалась, и теперь все расплачиваются. Джеральд безумен.

— Он вожделел тебя много лет, Айслин. Мать видела его болезнь и поначалу отказывалась верить. Она защищала нас от правды о том, каким жестоким и больным он был, потому что не хотела, чтобы мы страдали. Лейн тоже, они пытались защитить нас, и теперь их обоих нет, потому что мы не успели остановить, прежде чем его поглотило безумие. Разве ты не понимаешь, Айслин? Он уничтожил всех, кто мог возразить, что ты не можешь стать его супругой. Он

стал одержим, и как только я поняла это, не проходило и дня, чтобы он постоянно не наблюдал за тобой. Джеральд сделал вид, что ты ему не нужна, но поскольку ни один наследник не нарушал границы королевства, он вынужден был принять тебя вопреки желанию на благо королевства. Он всё затеял, думая, что ты будешь его, и никто не сможет бросить вызов ему или его правлению как короля. Он никогда не верил, что ты его дочь, потому что между вами не было связи, и поэтому его гнев превратился в ненависть, а за последние несколько лет во что-то гораздо более мрачное. Нападки уменьшились. Убийцы намеренно проиграли, позволив тебе сбежать. Он позволил всем, включая тебя, думать то, что они победили. Даже ты не можешь не согласиться, что каждая попытка становилась всё более неуклюжей и неумелой. Ты помнишь, когда мы были на лугу, и мужчины пытались схватить тебя, а не убить? Они намеревались похитить тебя, и кому, по-вашему, они тебя бы отдали?

— Это безумие, — произнесла она, чувствуя, как желчь бурлит в животе. — Я была его дочерью, может быть, не по крови, но по праву, я была его. Как он мог думать, что это правильно?

— Как он мог думать, что убийство собственного сына правильно? Я видела, как он собственными руками разорвал Лейна на части, — хрипло произнесла она, и её горло сжалось от этих слов. На лестнице послышались шаги, и она двинулась к открытой двери камеры. Её глаза были дикими, когда она обернулась и посмотрела на свою сестру. — Запри её, сейчас же, — приказала она и исчезла в тени.

Айслин встала и закрыла камеру, заперев её, прежде чем вернуться к койке, сунув ключ от камеры под матрас. Она свернулась калачиком, повернувшись, чтобы посмотреть на Себастьяна, который широкими шагами приближался к ней. Мужчины позади него отпускали шуточки, фыркая, когда всей группой двинулись к клетке Синджина.

— Время вышло, парень, — засмеялся один, ожидая, пока Себастьян откроет камеру. Он уставился на неё, когда щёлкнул ключом, открывая камеру до того, как двое других вошли в неё, ударив Синджина кулаком в живот.

— Ты тоже, принцесса, — сказал он, подходя ближе, когда она соскользнула с кровати. — Король желает поговорить с тобой, прежде чем подготовит сегодняшнее представление.

— Что именно? — тихо спросила она, наблюдая, как напряглось его лицо, и он вздрогнул.

— Разрезать принца на куски, чтобы отправить его обратно брату по частям. Это необходимо сделать в течение дня, а его смерть будет отложена до полуночи, поскольку вскоре после этого дворец переедет, и все мы вместе с ним.

— Зачем ты что-то рассказываешь этой сучке, она же не будет смотреть, как что-то происходит. Король просто хочет, чтобы она знала, что её любовник умёт, когда будет трахать её, — сказал один из мужчин, чьи тусклые серые глаза были затуманены наркотиками, которые сочились из пор. Опиум, они баловались королевским опиумом, а это означало, что король тоже под кайфом.

— Потому что я не подчиняюсь грёбаному королю, а ты, Джоффри? Или подчиняешься единственному истинному королю?

— Я следую за нашим королём, ты это знаешь, — прошипел Джоффри.

— Хорошо, тогда ты знаешь, почему меня не волнует, что, чёрт возьми, этот человек сказал делать или не делать. Я ненавижу этих придурков и не склоняюсь

ни перед одним королём фейри ни в одном королевстве. Я здесь, потому что нам приказали охранять это место для его прихода в этот мир, а значит, что здесь всё равно никто не выживет, так какое это имеет значение, если она знает свою судьбу?

— А что, если она расскажет королю? — возразил он.

— Короля не интересует то, что она говорит, и он ей не поверит. Он хочет то, что находится у неё между ног.

— Не могу сказать, что виню его за это, она симпатичная. Бьюсь об заклад, у неё никогда не было настоящего мужчины между шёлковых бёдер. Может, нам стоит показать, что такое настоящие мужчины, а?

— Джоффри, если хочешь трахнуть фейри, иди, трахни шлюх наверху, которые охотно раздвигают для нас ноги. Она под запретом, пока король не закончит с ней; после этого он может отдать её нам.

— Может, я хочу её, потому что он хочет, — усмехнулся он, протянув руку и хватая Айслин за грудь.

Лёд образовался на его пальцах, обжигая ткани кисти и продвигаясь вверх по руке. Её глаза с гордостью наблюдали за тем, как лёд проникал внутрь, целясь во внутренние органы.

— Чёртова сука! — прорычал он, и рука Себастьяна легла ей на спину.

— Хватит.

Айслин перевела взгляд на Себастьяна, наблюдая, как он молча предупреждает остановиться. Она оттолкнула руку другого мужчины, наблюдая, как она треснул от её прикосновения. На глазах у Себастьяна лёд начал таять. Она подняла глаза и обнаружила, что Синджин смотрит на неё с безмолвной мольбой.

— Я люблю тебя, — прошептала она, выдерживая его взгляд. — Не знаю, когда я влюбилась, но это так. Знай, что я любила тебя. Держись так долго, как сможешь, пожалуйста. Просто держись ради меня.

— Ты переживёшь, и ты будешь жить ради меня. Ты слышишь? Живи, чего бы это ни стоило, выживи, — хрипло произнёс Синджин.

— Разве это не мило, — рассмеялся Джоффри, ударив Синджина, отчего тот согнулся пополам от боли.

— Почему бы тебе не вытащить стрелу и не сразиться со мной как мужчина, мальчик? Синджин прошипел.

— Потому что я не склонен к самоубийству, — холодно рассмеялся он.

— Поцелуй меня, — прошептала Айслин Джоффри, притягивая его губы к своим и целуя без предупреждения.

Он резко вдохнул, когда его губы посинели. Лёд прошёл сквозь него, пока всё тело не затвердело, а полный боли крик не застрял в горле. Айслин толкнула его, наблюдая, как он упал на пол, разбившись вдребезги, будто был сделан не из органов, а из прекраснейшего красного стекла.

— Кто-нибудь ещё желает прикоснуться к нему? — спросила она, поднимая глаза на единственного мужчину, который был добр к ней. Его бирюзовые глаза внимательно наблюдали за ней, готовые к нападению. Её грудь вздымалась от гнева и отвращения, но, что хуже, от предупреждения. Было больно видеть его недоверие, но она покончила с этим дерьмом. Оскорблений хватило; боли, которую они причинили ради забавы, было достаточно. Сегодня вечером вся эта ситуация должна закончиться. Её взгляд скользнул по Себастьяну, прежде чем остановился на Ашере, который улыбнулся и кивнул, будто прочитал её мысли.

— Пошли, сейчас же, — прорычал Себастьян.

— А как же Джоффри? — Другой охранник взвизгнул. — Эта сука должна заплатить за то, что сделала!

— Она заплатит перед королём. Джоффри был засранцем. Ему сказали остановиться, и если бы другие были здесь, они бы всё равно убили его за то, что он трахал любую фейри с дыркой, в которую мог пролезть своим крошечным членом. Правила созданы для того, чтобы им следовали, не так ли?

— Надеюсь, король разорвёт тебя на куски, сука, — прошипел стражник.