Зимний Фонарь
Шрифт:
***
У внутренних дверей ангара установлено подобие бара — небольшая полевая кухня. Однако подлинное удивление вызывает вовсе не это, а присутствие здесь чернозорьской ундины.
На официальном уровне их обязанности трактуются как «сохранение и преумножение славы ордены», но Корвин слышал, что чаще всего за этим скрывается искоренение инакомыслящих. Формально, продолжает рассуждать Рейст, они ничем не отличаются от тех же жнецов — разве что амнистию не дают и топят недоброжелателей.
Перед
Оказалось, к радиации восприимчивы не только люди, но и немёртвые.
— Ну, когда закончится служба, — тем временем мечтательно размышляет Агния Майнью. Красноволосая карпейка за барной стойкой в гарпийском поддоспешнике, — я вернусь домой. Давно с сёстрами не виделась — сил нет, как скучаю по этим… по ним.
Сидящая напротив бхаратка добродушно смеётся. Её родители — представители высшей касты — иммигрировали в Империю, когда в Дели появилось первое подразделение Красмор. Тогда в России только формировалась отечественная школа мойр, а Бхарат всегда славился своими провидцами.
— «Когда окончится служба»? — вопреки доброжелательной улыбке голос Хелены язвителен. — С таким подходом вам здесь не место. Восхождения не следуют графикам, а медали с соцпакетом не стоят юности.
— А ты лучше знаешь? — с вызовом спрашивает карпейка, подходя к ундине. Та, наклонившись к ней, кивает, и улыбка обрастает ехидством. — Если ты такая умная, что ты тут делаешь?
— Мне это нравится, — пожимает плечами брюнетка и, выпрямившись, поправляет фуражку. — Без присмотра мудрой Верховной Жрицы вы позабудете о традициях. Кому-то же надо докладывать ей о том, чем вы здесь занимаетесь.
— Никогда не слышала, — усмехается бхаратка и берёт в руки чашку горячего чая, — чтобы в шпионаже признавались настолько открыто.
Хелена окидывает собравшихся оценивающим взглядом. Затем, отвесив лёгкий поклон, говорит:
— Такова печать, — и удаляется.
В какой-то момент Корвин готов поклясться, что взгляд ундины просветил его насквозь. Проник глубже меток. Посредник ёжится, вспоминая о юности, проведённой в Каэльтстве.
— «Такова печать», «таков путь» — этим хтоническим безобразием из местных присказок можно обмазаться с ног до головы, — хрипло посмеивается сидящая за столом женщина и, привстав, протягивает руку. — Я скажу вот что: мы рождены с пафосом и умрём с ним же, а о слезах забудь. Пилар Кастин, мойра «Астарты». Добро пожаловать в наш Санкторий.
Там же Корвин сталкивается с пилотом «РК». Им оказывается Константин Вайнат. Альвионский контрактник, снискавший славу добротного оператора АДАМ ещё студентом. Он встречает посредника с мойрой в начале рельс, проложенных
— Это правда, мы стали почти музеем, — смеётся Вайнат, услышав об экскурсии Корвина. Как и большинство местных, говорит он на нова эспере. — Да чего уж там? Здесь тоже скоро станет совсем пусто: списывают пилотов рано, а получение лицензии с каждым годом только усложняют. Так что большинство машин простаивают тут почём зря. Я, конечно, выгуливаю их время от времени, когда Ра’Кар не возражает.
Многим пилотам свойственно подобное суеверие: они искренне полагают, что машина способна на ревность, если те пересаживаются на другого титана. Говорят, дело якобы в костях, из которых собран эндоскелет.
— Прости, как ты его сейчас назвал? — уточняет Корвин. — Кар…?
Помимо АДАМ Вайната в ангаре присутствует ещё одиннадцать боевых единиц. Часть из них принадлежит к первому поколению и выглядит удивительно нескладно, напоминая современное искусство, нежели военную технику. Оставшиеся же, второго типа, антропоморфны настолько, что в металлических лицах узнаются черты деятелей истории.
— Ра’Кар, — поправляет пилот и, заведя руки за спину, оборачивается с уточнением: — Радиоактивный Кардинал.
Некрочтец удивляется:
— А что, Серый был занят?
— Ну да, — спокойно подтверждает Константин и идёт дальше. — Серый Кардинал в Карпее — буквально за день до меня это имя забила некая Тобой… Поллиган. Без понятия, что из этого имя, но с ней связаться так и не вышло.
— Эм… — в замешательстве тянет Рейст. — «Гении мыслят одинаково»?
— Скорее, «у глупцов реже иначе», — с усмешкой отвечает идущая рядом мойра. Вайнат цокает языком. — Есть ещё третий Кардинал, Красный, в Чжунго. Выпустили эту троицу с цеха одновременно, так что борьба за имена шла нешуточная.
— И всё-таки… почему Кардинал? — с прищуром глядя на АДАМ вдали, интересуется мужчина. Часть её корпуса отсутствует, и за сварочными искрами виднеется деметалловое основание: кости убитого демиурга, оплетённые проводами и кабелями нервной системы. — Что-то я сильно сомневаюсь, что кардиналы буквально выглядят… так.
— В случае с АДАМ это — формальность, — поясняет Константин и разворачивается к посетителям. — Ты ещё главного не знаешь, мой иноземный друг. Хочешь — верь, хочешь — нет, но Кардинал сделан на Немоке.
— Том самом? — Корвин изумлённо гнёт брови. — Я думал, его останки оставили неприкасаемыми…
— Так и было, — подтверждает мойра и скрещивает руки на груди, — после Нисхождения его упрятали… на полвека, да? Думаю, переработку задержали из-за тщательного удаления «тлетворных тканей», чтоб фанатикам не из чего было мощи стряпать. Сам-то скелет распространять ничего не может.
— Кроме разрушений, — весело возражает Вайнат.
— Кроме разрушений, — соглашается женщина, поднимая указательный палец, и замечает, что в их сторону движется заморская ундина. — Ох, проклятье… Я и забыла, что у вас обряд инициации.