Зимний Мальчик
Шрифт:
«ЗИМ» у дедушки, а теперь у меня — игрушка, правда, большая игрушка. Темно-вишневого цвета, экспортная модель, последняя серия перед снятием с производства.
Я посидел, примеряясь к пространству, и тронулся. Плавно, так, бывает, трогается поезд после стоянки. Кажется, что это вокзал отходит, а не ты.
И неспешно же двинул к городу.
На «ЗИМе» не торопятся. Кому нужно — подождёт.
Но за доску я сел вовремя. Противник на сей раз был серьезный, Михаил Сорокапут, перворазрядник с баллом, год назад разгромил меня вчистую.
Я же решил рискнуть. Проверить себя на слабину. Отвечал почти сразу, много — через пять, секунд. В темпе блица. Противник усмехнулся, потом опять усмехнулся, Потом задумался на сорок минут — и сдался.
— Ты ныне просто гроза фаворитов. Крюкову обыграл, теперь Сорокапута раздраконил. Восходящая звезда какая-то — сказал Антон.
— Восходящее солнце, — ответил я, но продолжать тему не стал.
— Гори-гори ясно, — с сомнением сказал мне в спину Антон.
Глава 3
ВОСХОДЯЩЕЕ СОЛНЦЕ
Когда я выиграл последнюю партию турнира, сомнения Антона исчезли. Одиннадцать побед в одиннадцати турах нечасто увидишь. Нет, будь это в самом деле какая-то восходящая звезда, юное дарование — куда не шло, но от меня, битого-перебитого, никто сюрпризов не ждал. Ждали результат в районе полтинника. При своих. И то в лучшем случае. Ведь я весь здесь. На виду. Обыкновенный перворазрядник.
— Ты много тренировался?
— Последний год вовсе не играл. Выпускной класс, экзамены, не до шахмат.
— Значит, перерыв в занятиях пошёл тебе на пользу, — сказал Антон.
— Значит, пошёл.
— Посмотрим, как сыграешь следующий турнир.
— Следующий?
— Ну, ты же хочешь проверить, насколько вырос твой шахматный потенциал?
— А что проверять? Ну, вырос, так вырос. Расцвёл. А потом назад завянет.
— Нет, так нельзя. Таланты в землю безнаказанно не закапывают. Может, ты теперь кандидат в мастера или даже мастер!
— Даже и так, что с того?
— Интересно же! Я посмотрю партии, сыгранные тобой, повнимательнее. Может, найду подсказку.
— Мне учиться нужно. Анатомия, химия, латинский язык, история партии.
— Одно другому не помеха. Если бы учеба была важна, послали бы вас, первокурсников, на полтора месяца в колхоз?
— На полтора?
— Или около того. Приходится: засуха, каждый колосок на счету.
— И что с того? Я-то буду в поле, колоски собирать или свёклу дергать, а не за доской.
— В сентябре все будут в поле, турниры отменяются. Но потом… Я с тобой свяжусь, как определимся. Ты сейчас где живешь, в городе, в Сосновке?
— Где придётся. Приедет папенька с гастролей, определимся.
— Ничего, перезвоню. Две копейки не расход. Да и ты заходи. Все-таки перворазрядник с кандидатским баллом — это почти фигура.
Я
Я посмотрел на таблицу, вздохнул: если кого результат и радовал, то лишь Антона. Жил, жил гадкий утенок и надо же — крякнул во все утячье горло.
Один раз не считается.
Вышел из клуба. Подошел к «ЗИМу». Шахматисты, курящие у входа, смотрели на мальчика-мажора. Ну, смотрите, смотрите.
Открыл дверь, сел. Прогрел мотор. И тронулся.
Часы показывали, что всё время — моё.
Потому я неспешно, показным ходом, двинулся к Дому Кино. Сегодня там предпремьерный показ «Ромео и Джульетты». Собственно, фильму четыре года, и его уже показывали тогда, в шестьдесят восьмом, для узкого круга партийной, творческой и прочей интеллигенции, и даже я видел. Мне не понравилось. Драк мало, больше про любовь. И потому сегодня я отговорился — мол, решающий тур, пан или пропал, а в кино мы ещё сходим. Звала Ольга, но, если честно, звала без огонька. То ли папенька ей билеты дал, то ли в райкоме комсомола, так не пропадать же. А я, что я, чижик. Птица мелкого полета. Пошла с Бочаровой, взяв с меня слово, что заеду за ними и развезу. А то поздно, девушкам страшно.
И в самом деле темнело. У Дома Кино две дюжины авто, все больше «Жигули» и «Москвичи». «Волг» мало, разве такси. Ну, и я на «ЗИМе» как вишенка на торте. Сижу, мурлыкаю «What Is a Youth». Уверен, сегодня все будут напевать песню в меру сил и способностей. Ну, и если слова запомнят. Ольга с Надеждой-то запомнят, вернее, знают давным-давно. Будет повод для девичьего дуэта.
Деликатный стук по кабине.
— Сержант Сидорчук. Попрошу документы.
Я протянул права.
— Кого-то ожидаем, или так?
— Соседку по даче. Отец попросил.
— Отец?
— Соседкин, не мой. Товарищ Стельбов, наш первый секретарь.
— Приятного вечера, — откозырял сержант, возвращая документы. А что, может, действительно приказали приглядеть за Ольгой, и меня назвали, вернее, «ЗИМ». Мало ли. Служебную «Волгу» выделять нескромно, а вот так, по-соседски, никто слова не скажет.
Через пять минут фильм закончился, люди потянулись. Кто к авто, кто на остановку троллейбуса, кто пешком. Молодежь, из тех, кому достаются билеты в райкоме комсомола.
— Давно ждешь?
— Третью сонату, — ответил я и, играя этюд до конца, распахнул заднюю дверцу. — Усаживайтесь поудобнее, сударыни.
Ольга скользнула легко, а Надежда немного неловко. Непривычно ей в «ЗИМах» ездить. Заднее сидение там шикарное, особенно когда дополнительные места демонтированы. А они демонтированы, дедушка давно их снял.
— Куда ехать изволим?
— Ты не спешишь? — спросила Ольга.
— До следующей пятницы я совершенно свободен, — ответил я по-пятачковски.