Зимняя королева

Маккейб Аманда

Из-за нее? Из-за сияющего окружения вообще?

— Вы хорошо танцуете, леди Розамунда, — произнесла королева. — Вижу, уроки не прошли даром. В замке Рамси вас учил мистер Джеффри, не так ли?

— Да, ваше величество, — ответила Розамунда, переводя глаза с Густавсена на королеву. Взгляд Елизаветы был настолько твердым, ясным и проницательным, что Розамунде показалось, что ее секреты она разгадает без труда. — Мне очень нравится танцевать, хотя, боюсь, мне еще надо многому научиться.

— Вы скромничаете,

леди Розамунда. Уверена, если вам и надо получиться, то не больше, чем любому при дворе. — Королева вдруг повернулась к Энтону: — А вот мистер Густавсен утверждает, что он совсем не умеет танцевать.

— Совсем, ваше величество?! — Розамунда вспомнила, как он выглядел на льду — пластичная сила и грация. — Верится с трудом!

— Верно, леди Розамунда. Немыслимо, чтобы кто-то при моем дворе не умел танцевать, особенно накануне предстоящих празднеств.

Энтон поклонился:

— К сожалению, у меня не было возможности поучиться, ваше величество. И я неисправимо неуклюжий…

Теперь Розамунда поняла, что такое настоящая ложь.

— Нет таких, кто совершенно не способен научиться танцевать. Возможно, они не получат такого естественного удовольствия от движения, как я или, как мне кажется, леди Розамунда. Но каждый может выучить последовательность шагов и движений в такт музыке и в нужном направлении.

Энтон опять поклонился:

— Боюсь, я представляю собой унылое исключение, ваше величество.

Королева прищурилась:

— И вы согласны на пари, мистер Густавсен? Он поднял черную бровь, дерзко выдерживая вызывающий взгляд королевы:

— Какой предмет пари имеет в виду ваше величество?

— Единственный! Я держу пари, что каждый может танцевать, даже если он швед. Если, разумеется, ему дать хорошего учителя. Чтобы это подтвердить, вы должны постараться и станцевать нам вольта в Двенадцатую ночь [1] . Думаю, этого времени будет достаточно для уроков.

1

Двенадцатая ночь — последний день рождественских Святок. (Примеч. пер.)

— Боюсь, я не знаю ни одного учителя, ваше величество. — Мелодичный северный акцент Энтона стал резче от сдерживаемого смеха. Почему?! Розамунда поняла, что он на самом деле наслаждается происходящим! Он получал удовольствие от пререканий с королевой!

Такой дерзости Розамунда могла только позавидовать.

— Здесь вы ошибаетесь, мистер Густавсен. — Королева повернулась к Розамунде. — Леди Розамунда показала себя великолепным танцором, и у нее терпеливые, спокойные манеры, что большая редкость при дворе. Так, миледи, я даю первое задание при дворе — учить мистера Густавсена танцевать!

От

такой неожиданности Розамунда похолодела. Она была совершенно уверена, что не сможет сосредоточиться на торжественном медленном павана или быстром запутанном вольта, если будет стоять возле Энтона Густавсена, чувствовать его руку на своей талии, видеть его улыбку совсем рядом. Она конфузилась от одного взгляда на него.

— Ваше величество, — наконец осмелилась она, — я уверена, много танцоров опытнее…

— Вздор! — оборвала ее королева. — Вы превосходно справитесь с этим. Вы дадите свой первый урок после церковной службы в утро Рождества. Что скажете, мистер Густавсен?

— Я скажу, ваше величество, что мое единственное желание — угодить вам, — ответил он с поклоном.

— И вы не из тех, кто уклоняется от вызова, да?! — слегка улыбнулась королева, и глаза ее сверкнули озорством, понятным только ей.

— Ваше величество, вы, как всегда, проницательны, — ответил Энтон.

— Итак, условия таковы: если я выиграю, и вы научитесь танцевать, то заплатите мне шесть шиллингов и сделаете подарок леди Розамунде, какой мы обсудим позже.

— А если выиграю я, ваше величество? Елизавета рассмеялась:

— Уверена, мы найдем вам подходящий приз в нашей казне, мистер Густавсен. А теперь идемте, посол фон Зветкович, я хочу танцевать.

Королева поплыла дальше, Анна — за ней, с Иоганном Ульфсеном. Анна бросила косой взгляд на Розамунду, который обещал изобилие вопросов.

Вокруг них все успокоились, и Розамунда повернулась к Энтону. Ей показалось, что на какой-то миг их окутало собственное облако, густое, непроницаемое, заглушившее весь шум зала.

— Вы мошенник, — прошипела Розамунда.

— Миледи! — Он приложил руку к сердцу, глаза его потемнели от притворной боли, но Розамунда отчетливо слышала, что в его голосе прячется смех. — Что я сделал, чтобы заслужить такое обвинение?

— Я видела, как вы катались на пруду.

— Катание и танцы — не одно и то же.

— И там и там нужно держать равновесие, иметь грацию и координацию движений.

— Вы сами катаетесь?

— Нет. У нас не так холодно, как у вас на родине. Эта зима — исключение. Я редко видела замерзший пруд или реку.

— Тогда вы не можете знать, что катание и танцы — одно и то же, ja?!

Мимо проходил слуга с подносом кубков с вином, и Энтон взял два. Один он протянул Розамунде, его пальцы нежно коснулись ее пальцев. Розамунда вздрогнула от этого прикосновения, простое прикосновение руки Энтона заставило ее затрепетать.

— Я уверена, что они не сильно отличаются. Если вы умеете кататься, то можете и танцевать, — сварливо проворчала она и, чтобы скрыть смущение, отпила немного вина.

— И наоборот?! Очень хорошо, леди Розамунда. Теперь я предлагаю вам пари.