Зимняя жертва
Шрифт:
— Эдхольм, который обходил квартиры, говорит, что ничего.
Головная боль отступила, но Малин все еще чувствует себя какой-то опухшей и несвежей, как бывает, когда алкоголь выветривается из организма.
— Как давно он умер, по мнению Карин? Часов шестнадцать-двадцать назад? Могли здесь кто-нибудь побывать за это время? Или же вся его нечистоплотность — выдумка?
На плите индийский котелок с цыпленком карри, по квартире распространяется запах чеснока, имбиря и куркумы. Малин чувствует
Нарубить, нарезать, разлить. Нажарить и наварить.
Пиво налито. Нет ничего лучше к пиву, чем карри.
Только что звонил Янне. Четверть восьмого. Они в пути. Вот она слышит, как ключ поворачивается в замочной скважине, и спешит им навстречу. Туве слишком возбуждена и как будто специально для нее демонстрирует свою радость.
— Мама, мама! Мы посмотрели пять фильмов за выходные! Пять, и все, кроме одного, хорошие!
Янне стоит в зале за спиной радостной Туве. Вид у него виноватый, но довольно самоуверенный, словно говорящий: «Когда она со мной, решения принимаю я. И дискуссии на эту тему мы давно уже прекратили».
— И что это были за фильмы?
— Все Ингмара Бергмана.
Немая сцена. Один из тех маленьких спектаклей, которые они так любят для нее устраивать.
— Вот как! — Малин не может сдержать смех.
— И они были замечательные.
— Ты приготовила карри? — спрашивает Янне. — После мороза — самое то.
— Разумеется, Туве. Мама верит тебе. Но все-таки что за фильмы?
— Мы смотрели «Клубничную страну».
— Туве, фильм называется «Земляничная поляна». Но его мы не видели.
— Хорошо. Мы смотрели «Ночь живых мертвецов».
Что? Янне, ты с ума сошел? «Живые мертвецы» — так и крутится в голове.
— Мы были и на станции тоже, — добавляет Янне. — И занимались бодибилдингом.
— Бодибилдингом?
— Да, я попробовала, — продолжает Туве. — Мама, ты не представляешь, как это здорово!
— Из этого котелка чертовски вкусно пахнет.
Беговая дорожка в тренажерном зале полицейского участка. Жим лежа. Над штангой склоняется Юхан Якобссон:
— Еще разок, Малин. Давай, неженка…
Пропотеть. Отжаться. Стать простой и естественной. Если хочешь получить заряд энергии, ничего нет лучше физических упражнений.
— А ты, мама, чем занималась?
— А как думаешь? Работала.
— Сегодня вечером ты тоже будешь работать?
— Пока не знаю, поэтому и приготовила еду.
— Что?
— А ты не чувствуешь запаха?
— Карри. И цыпленок? — Туве не скрывает своего энтузиазма.
— Ну, теперь я пойду, — говорит Янне, опуская руки. — Созвонимся на неделе.
— Созвонимся, — отзывается Малин.
Янне открывает дверь.
— Не хочешь остаться на карри? — добавляет она, когда он уже на пороге. — Там и на тебя хватит.
14
Шестое
Малин спросонья протирает глаза.
Надо начинать день.
Мюсли, фрукты и простокваша. И кофе, кофе, кофе.
— Мама, доброе утро.
Туве, уже одетая, стоит в прихожей — раньше обычного. Малин, наоборот, встает позже. Вчера они целый день провели дома: готовили, читали. Туве разрешила матери поработать, если хочет, но Малин подавила в себе желание съездить в полицейский участок.
— Доброе утро. Ты будешь дома вечером, когда я вернусь?
— Может быть.
Дверь закрывается. Вчера девушка с четвертого канала объявила прогноз: «Итак, опустится еще более холодный — да, это так, — более холодный циклон с Баренцева моря, который накроет страну, словно крышкой, вплоть до Сконе. [23] И если уж вам непременно нужно на улицу, одевайтесь как следует».
Нужно на улицу?
Я хочуна улицу. Хочу и дальше разбираться с этим.
23
Сконе — область на юге Швеции.
Мяченосец.
Кем же ты все-таки был?
Малин держит холодный руль одной рукой, в мобильнике звучит голос Шёмана.
Люди спешат на работу, дрожат на автобусной остановке возле площади Тредгордсторгет. Пар от их дыхания, смешиваясь с воздухом, вьется дальше вокруг пестрых домов на площади: зданий постройки тридцатых годов, с квартирами, о которых можно мечтать, зданий пятидесятых с магазинами на первых этажах и претенциозного дома начала века на углу, где когда-то был музыкальный магазин — теперь его закрыли.
— Звонили из дома престарелых в Юнгсбру, он называется «Вреталиден», — рассказывает по телефону Шёман. — Там есть какой-то старик девяноста шести лет, который якобы поведал одной из сотрудниц массу разных вещей о Мяченосце и его семье. Они читали ему газету — сам он, конечно, плохо видит, — и вот он пустился в воспоминания. Медсестра его отделения позвонила, полагая, что будет лучше, если мы его выслушаем. Можете сразу заняться этим.
— А сам старик не против встречи?
— Видимо, нет.
— Как его зовут?
— Готфрид Карлссон. Фамилия медсестры — Херманссон.
— А имя?
— Она представилась просто как сестра Херманссон. Думаю, тебе лучше действовать через нее.
— Так говоришь, «Вреталиден»? Я еду туда немедленно.
— Возьмешь с собой Зака?
— Нет, поеду одна.
Малин тормозит, разворачивается, успевая прошмыгнуть прямо под носом у двести одиннадцатого автобуса, направляющегося в сторону университетской клиники.
Шофер сигналит, грозит кулаком.