Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 2
Шрифт:
Вот оно как… «Заказные» письма чиновникам я направил совсем недавно, так что никаких реакций на них, учитывая всевозможные бюрократические проволочки, быть еще не должно. Однако незамедлительная (всегда и на все так быстро реагировали бы!) и резкая реакция последовала на письма «электронные», направленные мной в «электронные» же приемные этих самых чиновников. Видимо, или они сами, или их помощники, ознакомились с содержимым письма и посмотрели видео, а то, что в нем увидели им категорически не понравилось (публичные скандалы, особенно на подобные социально острые темы, никому
— …Злат, удали сама то видео, пожалуйста, очень тебя прошу! Иначе, мне придется обратиться к твоей бабушке. Ее, кстати, из-за всей этой истории, тоже начнут чихвостить, ты не думай! — закончила учительница.
— Екатерина Петровна, я не могу убрать видео с чужого канала, а если бы и могла, то не стала. — ответил я. — И не нужно на меня смотреть такими глазами. Что вы, как моя «классная руководительница», сделали в тот раз, когда несколько родительниц в буквальном смысле набросились на меня и на мою бабушку, потребовав моего добровольного ухода из школы, помните?
— Ничего… — тут же смутилась учительница, явно не ожидавшая такой резкой «смены курса» нашего диалога.
— Вот именно, что ни-че-го. Вы ровным счетом ничего не сделали для защиты своей ученицы, меня, а просто сидели и молчали, наблюдая за представлением и делая вид, будто вас все это совершенно не касается, и что «ваша хата с края». А между прочим, ссора, которую вы могли прекратить в зародыше, если бы у вас было такое желание, дошла до того, что какая-то из тех обозленных родительниц «накапала» в «опеку» о том, что я якобы проживаю в неподходящих условиях. Так почему вы теперь обвиняете меня в том, что я была вынуждена проактивно защищаться от произвола в отношении моей семьи?
— Злат… — учительница попыталась зайти с другой стороны. — Умерь, пожалуйста, свой юношеский максимализм. Давай вместе посидим — подумаем, как найти такой выход из сложившейся ситуации, который бы устроил всех.
— Я не против. Давайте поищем какой-нибудь иной способ наказать тех зарвавшихся гадов, которые приходили ко мне домой, оскорбляли мою маму и угрожали моим родным. — я пожал плечами.
— Злат, ну все, хватит уже, не раздувай конфликт, будь умнее. Что было, то уже было. Проехали.
— Ну уж нет, Екатерина Петровна! «Терпилой» я быть отказываюсь! И то, что меня пытаются заткнуть, используя для этого моих же учителей, лишь усиливает мое стремление довести дело до победного конца. Победного для меня, я имею в виду. Я очень сочувствую тому, что вы оказались в числе пострадавших от чиновничьего произвола, но из-за этого отказываться от своей борьбы не стану. Более того, блогер, выложивший мое видео, хочет снять еще одно, взяв у меня небольшое интервью, относительно произошедшего. И я намерена согласиться! Если же вам так сильно не нравится то, что «за здорово живешь» урезают аж половину зарплаты — боритесь вместе со мной. Или же напишите заявление на увольнение — это,
Я пожал плечами.
— Тебе-то легко такое говорить, сидя на родительской шее! — заплакала вдруг учительница и тут ее, что называется «прорвало». — Я, может, с радостью бы и ушла из этого гадюшника! Злые дети, которые ничего не хотят! Их родители, которым кажется, что я «двадцать четыре на семь» обязана плясать на задних лапках перед ними и их недорослями! Долбанутое начальство, которое каждый раз срывает на мне свое плохое настроение и штрафует по любому поводу! А уж коллеги…ай, ладно!
Она махнула рукой.
— Если бы мне не нужно было оплачивать ипотеку и содержать ребенка, то будь уверена, что завтра же ноги моей здесь бы не было! Злат, я тебя на полном серьезе предупреждаю, если продолжишь в том же духе — настроишь против себя всех учителей, которые в свою очередь настроят против тебя учеников и их родителей, и очень скоро ты сама будешь не рада тому, что заварила эту кашу! Тут это таким образом работает… Подумай хорошенько, может все-таки лучше замириться со всеми, пока не поздно. Все, иди, не задерживаю тебя больше.
— До свидания, Екатерина Петровна. — попрощался я, вставая из-за парты.
— До свидания, до свидания. — ответила та, стирая с лица слезы.
«— Послушала бы папу, и не оказалась бы по уши во всем этом дерьме! Учить детей она хотела, дура!» — покидая класс я услышал, как учительница, довольно громким шепотом, говорит сама с собой.
— Стёш? — спросила я, заметив, что подруга, «втыкая» в телефон, сидит на корточках рядом с кабинетом, дожидаясь меня.
— Златка! — улыбнулась до ушей та. — «Старая перечница» извинилась передо мной, прикинь!
Глава 32
Москва, Зеленоград, лесной массив за шестнадцатым микрорайоном. Около половины двенадцатого дня.
— Мам! Ты меня надула насчет того, что детям сотрудников обязательно присутствовать на этом мероприятии! — сорвав травинку, заявил матушке я, когда мы-таки заявились в местный лесок, на большой полянке которого, уже был установлен длинный навес, в виде квадрата, с расставленными под ним столами и лавками. — Ну, или на вашем предприятии серьезнейший демографический кризис, и оно натурально вымирает.
Взрослого народа на полянке было очень даже прилично (по головам, разумеется, не считал, но думаю, что человек пятьдесят наберется точно), а вот детей и подростков — мало.
— Тш-ш-ш! Прекрати уже жаловаться, голова от тебя болит! — шикнула на меня маман. — Пусть другие делают, что хотят, но моя дочь присутствовать будет! Точка! И давай уже на этом закончим пререкаться!
— Печальная судьба у твоей дочери… Хорошо-хорошо! — согласился я, заметив, что маман сделала «очень страшное лицо», после чего с ее стороны последовали многочисленные: «Злата! Подойди сюда, поздоровайся с…», мои: «Здрасьте…», и «Ой, Златочка…!» — от самых разнообразных тётенек, сотрудниц с матушкиного предприятия.