Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 2
Шрифт:
И прежде, чем я успел что-либо ответить в свое оправдание на ее тираду, мама подняла руку, призывая меня к молчанию. Сделав несколько глубоких вдохов и успокоившись настолько, чтобы сейчас же не заорать, она, тоном, которым можно было бы заморозить спирт, поинтересовалась:
— Выпивала?
Нет, не могу не отдать должное выдержке своей матушки, ибо она не накинулась на меня сразу же с воплями, оскорблениями и пощечинами, едва лишь за участковым захлопнулась дверь, как это порой водится у некоторых, даже самых респектабельных родителей, в отношении в чем-либо провинившихся,
А вот как бы я сам отреагировал, окажись на месте своей матушки, когда и если одну из моих дочерей привели бы домой милиционеры, сообщив мне или Забаве то, что сообщил маман участковый?
Вопрос этот, разумеется, сугубо умозрительный, ибо девчонки мои были вполне себе домашними и беспроблемными детьми…в основном. Ну, я имею в виду, в плане наличия у них вредных привычек и нежелательных знакомств, да и в сопровождении милиции домой они не возвращались ни разу.
Лишь единожды, когда я нагрянул в школу к своей старшенькой без предупреждения, и застал ее, четырнадцатилетнюю на тот момент, курящей с подружками за зданием этой самой школы, мне, по возвращению домой, пришлось принять в отношении нее весьма суровые меры воспитательного характера, но это уже отдельная история, которая, впрочем, благополучно разрешилась.
Я, как и мой собственный отец до этого, никогда не считал использование ремня в «ключевых точках воспитательного процесса» чем-то зазорным, негуманным или непедагогичным, хотя самому в реальной жизни пришлось применять его лишь пару раз. Я все-таки предпочитал воспитывать личным примером (впрочем, с некоторых пор мой «пример» стал очень так себе, конечно), добрым словом и грозным взглядом, и обычно…обычно…это также хорошо работало, как и ремень.
— Ну, чего ты молчишь, Злат? — прервал мои воспоминания новый вопрос мамы.
Честно говоря, за день сегодняшний я уже изрядно притомился, а дел, которые лишь предстоит еще сделать, осталось немало, что в свою очередь означает: с «воспитательным процессом» от матушки пора заканчивать…
А как быстрее всего возможно закончить с подобным? Ведь нельзя же просто взять и сказать: «отстань, мам, не до тебя мне сейчас!», ибо это возымеет строго обратный эффект, и маман рассвирепеет окончательно…
Быстрее всего, полагаю, разрядить обстановку возможно, ну, хотя бы частично, просто сведя все дело к шутке, с долей легкой несуразности. Давненько мне не приходилось отчитываться за свои поступки перед разозленной до крайности матерью, и в некотором смысле, это для меня новый опыт, что тоже неплохо…
— Мам, ты ведь смотрела «Ну, Погоди!»? — вместо того, чтобы, как это принято у сильно провинившихся детей, уткнуть взор в пол, я, соорудив довольное-предовольное выражение на пухленькой физиономии, и теребя кончики своих шикарных длиннющих волос, поинтересовался у матушки.
— «Ну, Погоди!»?! — переспросила маман, с выражением некой легкой ошалелости на лице, сменившее то спокойствие, что было до
— Да, мам, именно! «Ну, Погоди!». Ну, там, где еще волк и заяц. — пояснил я.
— Волк и заяц…, - повторила за мной матушка и взглянула на меня так, словно бы начала подозревать Злату в том, что та употребляла на крыше не только алкоголь. — Волк и заяц, да… Злат! Тебя привели домой милиционеры, утверждая, будто бы ты на крыше распивала алкоголь с каким-то взрослым мужчиной! При чем здесь волк и заяц? Ты что, теперь еще и поиздеваться над собственной матерью вздумала?! Какое, к черту, «Ну, Погоди»?! Прекрати заговаривать мне зубы…!
— Секундочку, мам, секундочку! — перебил ее я, выставляя вперед ладошку, — Во-первых, если ты помнишь, участковый, как бы ему, наверное, этого не хотелось, не утверждал, будто бы именно я распивала что-то там на крыше. А во-вторых, я тебе сейчас все объясню!
— Да уж, доченька, будь столь любезна, пожалуйста! — пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, заявила она, отлипая наконец от стены.
— Вот смотри, мам, если проводить аналогии с мультфильмом, то заяц в данной ситуации — это я! — бодрым голосом заявил я, тыча себя в грудь большим пальцем.
— Заяц — это ты… Я поняла. — негромко ответила маман, и в ее голосе вновь послышалось неприкрытое раздражение.
— Ага, мам, заяц — это я! — подтвердил я, — А вот в роли волка, в данном случае выступает Михал Палыч, наш любезный участковый…
Не знаю уж, чего там нафантазировала себе маман, однако услышав последнюю мою фразу, она крепко зажмурилась.
— Так вот, помнишь, в мультфильме волк все серии подряд пытается изловить зайца, дабы слопать, но заяц хитер! Заяц каждый раз заставляет волка страдать… — продолжил развивать свою мысль я.
— Ты что, заставила страдать нашего участкового? — издав странный звук и подавившись слюной, поинтересовалась матушка, когда наконец прокашлялась, вернув затем суровое выражение на лик.
— Ну, в некотором роде можно сказать и так… — частично согласился я. — Но, мам, он сам виноват во всем произошедшем!
— О, Боже! Злат, вот же, блин! С тобой нифига не соскучишся! — вновь перебив меня, матушка сделала «фейспалм».
— Ты же ведь еще не видела того видео с посещением нас «опекой» и инспекцией по делам несовершеннолетних?
— Нет, еще не видела. — ответила та, отрицательно помотав головой. — Утром ты, кажется, обещала мне показать запись вечером, когда вернешься домой.
— Помню, да. Короче говоря, в тот день участковый попал в затруднительное положение дважды. — продолжил я. — И вот, сегодня у него, в отличие от мультяшного волка, выпала редкая возможность немного расквитаться со мной… Как ты думаешь, мам, если бы я реально распивала на крыше алкоголь, да еще и в компании взрослого мужика, разве бы участковый доставил меня домой?
— А разве нет? — поинтересовалась матушка.
— Само собой, нет! Нахождение несовершеннолетней в состоянии алкогольного опьянения, да еще и в обществе некоего взрослого — это, мам, весьма и весьма серьезное правонарушение, как минимум административное!