Злато-серебро

Алесько С.

— Капитан, объясни своему вояке вот что, — провозгласил солнечный чародей, когда Серп закончил. — Если подружка ему по-настоящему дорога, то он у Вермеева помощника в долгу. Я видел девицу сегодня ночью. Меня срочно вызвал храмовый целитель, уж очень необычными были повреждения. Если б не правильные и быстрые действия… Как тебя зовут? — обратился к Серпу, тот назвался. — …Серпилуса, она лишилась бы не только памяти, но и рассудка.

— Значит, у Лилеи узнать о преступном чародее и его сообщниках не получится? — огорчился Гриф, не вдохновленный идеей делать внушения Бурьяну, тем более на такую скользкую тему.

— Нет, — покачал головой

Юнкус. — Она теперь и имени своего не помнит. Мне пришлось удалить разорванную память, чтобы сохранить рассудок. Ты свободен, капитан. Понадобится твоя помощь, позову. А к тебе, палач, у меня еще есть вопросы.

Серпу снова пришлось повторять свою историю, правда, ни Нетопырей, ни лассу, ни Иволгу он поминать не стал. Чья-то глупая шутка или месть, но за что — лишь Светлому Солнцу ведомо. Или, скорее, мраку.

Тактику умолчания о некоторых, иногда весьма существенных, деталях и подробностях чародей освоил давно, еще во времена ученичества. С Кверкусом всегда прокатывало. Правда, порой Серп подозревал старика в притворстве и потворстве юношеским выходкам — это было очень похоже на добросердечного наставника. Позже Серпилус опробовал свою способность на других чародеях и убедился, что вполне может рассказать лишь часть правды, не вызвав ни малейших подозрений у дотошного собеседника.

— И когда же это с тобой случилось? — спросил Юнкус, ничем не выдавший своего отношения к услышанному.

— Около пяти лет назад, — неохотно признался Серп, крепко ругнувшись про себя.

— И ты только сейчас решил сменить место проживания?

Помощник палача молчал: Юнкус загнал-таки его в угол. Правда раскроет источник Серпа, сделает еще более уязвимым. Ложь верховный тут же распознает, равно как и попытку скрыть ее при помощи чар. И вновь прибегнуть к отработанному приему не получится: умалчивать-то здесь не о чем!

— Знаешь, что я думаю, Серпилус? — юноша глянул не без иронии. — Шутка, что с тобой сыграли, имела б особый смысл, если б твоим источником был жар плоти. Не поэтому ли ты оказался привязан к Залесному? Лишенный силы, просто не мог уйти из-под надзора. Потом случайно подворачивается какая-то дуреха, и ты бежишь в Мелгу. Знаешь, что мы не жалуем Нетопырей.

— А они уже прилетали по мою душу? — Серпа, который сам был невысокого мнения об умственных способностях Иволги, почему-то неприятно резануло сказанное в ее адрес "дуреха".

— Нет, пока не прилетали. Да и не должны бы, раз ты ни в чем не виноват.

— Выдашь меня, если заявятся?

— Пока на то нет причин. И это меня удивляет. Окажись я в твоем положении, возможно, прислушался бы к предложению преступного чародея.

— Не вижу в этом прока. Верно, не так проницателен, как ты. Не объяснишь выгоды?

— Ты дерзок. Это простительно молодости, к тому же позволяет читать тебя. Силой обладаешь немалой. А еще, наверное, убеждениями. Стараешься поступать по совести, следовать по пути добра. Я угадал?

— Отчасти.

— Не глуп, — прохладно улыбнулся Юнкус. — Не стану тебя пытать, задавая каждый вопрос по отдельности. Я бы принял предложение лиходея, чтобы получить власть и богатство. Перед помощником палача лишь одна вершина: самому стать палачом.

— Подлинную власть можно получить только законным путем, а там и богатство придет. Раньше или позже я их добьюсь. Способностей хватает, совесть чиста. Значит, нужно только найти того, кто надел мне ошейник.

— Успехов в поисках, — довольно усмехнулся Юнкус. Парень зелен и неопытен.

Жаждет власти, как и многие из одаренных, значит, никаких особенных убеждений у него нет. Девицу притащил к целителю, чтобы хорошо выглядеть в глазах закона и вышестоящих, тех же Вермея и Грифа. Сам признался, что силой не обделен. Не страшно. Не ему, верховному чародею свободной Мелги, тревожиться из-за глупого сосунка. Опасаться нужно самому пирольцу. — Вот еще что, Серпилус. Я посоветую Кротам и страже прибегнуть к твоей помощи в ловле преступного чародея. Тебе дозволяется чаровать против лиходея и его сообщников, равно как и в поддержку людей города. Грифа и Черена, главу Кротов, я оповещу о разрешении.

— А для себя-то чаровать мне можно? — издевку в голосе Серп скрывать не стал.

— Неужели ты воздерживался от пользования даром с тех пор, как на тебя надели ошейник? — в словах Юнкуса яда было куда больше. — Я знаю, с кем ты живешь, одаренный. Твоя девчонка, как ты можешь догадаться, налюбовавшись на мою невесту, вполне в моем вкусе. Как считаешь, устоит она перед моими ухаживаниями? Или предпочтет остаться с палачом?

— А если устоит? — в этом Серп был совершенно не уверен, но привычка отвечать на гонор дерзостью взяла свое.

— В этом случае придется прибегнуть к помощи Кротов. Солнечный чародей не вправе причинять вред кому бы то ни было. И я очень не люблю это делать, даже чужими руками. Поэтому помни свое место, одаренный. Тогда останешься при подружке.

***

Иволга, вымыв посуду после позднего завтрака Серпа, решила посмотреть, наконец, на корабли, что приходят в Мелгу. Она уже успела обойти почти весь Средний зубец, надивилась на большие богатые дома и уютные зеленые скверы. Побывала и на Восточном, где жили ремесленники и располагались многочисленные мастерские ювелиров, кружевниц, ковроделов, оружейников, стеклодувов. Покупать, конечно, ничего не покупала, даже не приценивалась — изделия мелжских мастеров славились на всю Меддину и стоили недешево. Девушке доставляло удовольствие просто любоваться красивыми вещами, как любовалась она небом и морем, птицами и цветами.

Теперь Иви решила удовлетворить свое любопытство и сходить в порт, что располагался у дальней оконечности Западного зубца, на котором она ни разу не бывала.

О дурной славе этой части города девушка не слыхала. Кайту в голову не могло прийти, что Иволге зачем-то понадобится идти в припортовые трущобы. Серп же вспоминал о служаночке лишь как о непременной принадлежности дома. Девица, конечно, ходит на рынок за провизией, но дорога к торговой площади, лежащей между замком и городскими воротами, совершенно безопасна.

Иви, привыкшая к узким улочкам Залесного, ничуть не обеспокоилась, когда попала в сеть темноватых закоулков, извивавшихся между грязными стенами обшарпанных домишек. С едва ли не единственной на Западном зубце площади, где росли три дерева с изрядно обломанными кронами, да играла стайка оборванных чумазых ребятишек, она разглядела впереди, над крышами совсем уж низких лачуг мачты кораблей и направилась туда.

Поначалу девушке казалось, что она вот-вот выйдет к морю, но душные, на удивление безлюдные улочки с застоявшимся нечистым воздухом петляли, некоторые заканчивались тупиками, где совсем невозможно было дышать. Проплутав в трущобном лабиринте Светлое Солнце знает сколько времени, Иволга поняла, что заблудилась.