Златовласка

Верходанова Алина

– Ты можешь бороться. Переводись, требуй отвода, жалуйся, в конце концов! Боже мой, мне только показалось, что у тебя появился хребет, а ты

вон снова растекаешься по кухне! Хватит! Возьми себя в руки, в конце концов!

Мама говорила уверенно и твердо, но за этой жесткостью скрывался страх и растерянность: она не представляла, как быть в этой ситуации, как помочь, куда бежать, к кому обратиться. Она чувствовала свою вину, но не собиралась дать этому чувству завладеть собой. Нет. Только не сейчас. За эти несколько недель, что Аня провела не дома, Марина впервые осознала, что, наконец, свободна. Ей не надо ни о ком заботиться, ни за кем ухаживать, она выплатила все долги и может делать со своей жизнью все, что захочет. Ее мать умерла, ее дочь выросла. А ей еще нет

сорока. И возможно, у нее есть крохотный шанс быть счастливой. Вот только она понятия не имела, с чего начинать. Но уж чего она точно не хотела, так это решать чьи-то проблемы. Нет, нет. Ни за что. Рыдающая на кухне дочь совсем не вписывалась в ее планы. Она чувствовала, что круг вот-вот замкнется: 19 лет назад она точно так же рыдала на этой кухне под строгим и недовольным взглядом собственной матери. Хватит.

– Хватит, Аня, – еще раз сказала она и вышла из кухни, а через минуту вернулась с огромной коробкой, набитой лекарствами. – На вот. Я еще не разбирала. У бабушки точно были успокоительные. Найди себе что-нибудь и прекращай рыдать. Поспи, а утром собирайся и езжай обратно. Тебе некуда возвращаться. Теперь или ты ее, или она тебя. Все.

Конец ознакомительного фрагмента.