Злая корча. Книга 2

Абсентис Денис

Нельзя также игнорировать и фольклор, связанный с безумными плясками. Например, странное отношение к цветам, в частности к красному. Танцоры не только — как и при тарантелле, так и при пляске Витта — с одинаковым рвением прыгали в реки и колодцы (что естественно при гипертермии от эрготизма) и «приходили в экстатическое состояние даже при виде воды в кастрюле» [75] , но также, согласно хроникам, были неравнодушны к красному цвету. «Если доверять этой части записей Спеклина, — пишет Мидельфорт, — то паломничество к св. Витту в Холенштайн сопровождалось успешным применением святой воды и святого масла на специально подготовленные красные ботинки. И снова мы замечаем этот красный цвет, который, как и черный, вероятно, наиболее известен фольклористам, для которых кровавый оттенок часто означает здоровье и исцеление, любовь, огонь, радость, но также и дьявола, ведьму и волшебство, которым можно отразить дурной глаз» [76] .

75

Kellogg, A. O. Consideration on the Reciprocal Influence. // Atlanta Medical and Surgical Journal. vol. 1. 1856. p. 160.

76

Midelfort, 2000, 36.

Эти

красные ботинки и связанные с ними безумные танцы нашли свое наглядное отражение в сказке Ганса Христиана Андерсена «Красные башмачки», впервые напечатанной в 1845 году. Я ее кратко напомню. Девочка Карен раздобыла красные башмаки и осмелилась пойти в них в церковь, куда ходить было богоугодно только в черной обуви. Затем она согрешила еще больше — думая о своих новых красных башмаках, Карен забыла прочесть молитву «Отче наш» и пропеть псалом. Это, конечно, безнаказанно пройти не могло, и красные башмачки заплясали. «Она испугалась, хотела сбросить с себя башмаки, но они сидели крепко; она только изорвала в клочья чулки; башмаки точно приросли к ногам, и ей пришлось плясать, плясать по полям и лугам, в дождь и в солнечную погоду, и ночью и днем». Танцевала она, танцевала и очутилась на кладбище — стандартное место для пляски Витта, согласно средневековым гравюрам (это естественно: кладбища в то время были при церквях; люди шли именно в церковь отмолить болезнь, но в саму церковь «одержимых» обычно не пускали, они оказывались на кладбище). Там ей в дверях церкви явился ангел и сказал:

— Ты будешь плясать, — сказал он, — плясать в своих красных башмаках, пока не побледнеешь, не похолодеешь, не высохнешь, как мумия! Ты будешь плясать от ворот до ворот и стучаться в двери тех домов, где живут гордые, тщеславные дети; твой стук будет пугать их! Будешь плясать, плясать!..

И девочка плясала и плясала, и совсем было потеряла надежду, но на удачу попался ей маленький уединенный домик, стоявший в открытом поле, а жил в нем палач. Девочка постучала в окошко и взмолилась:

— Отруби мне лучше ноги с красными башмаками! (то есть просила сделать ровно то, чем лечили эрготизм в монастырях св. Антония; впору подозревать понимание Андерсеном схожести пляски Витта и огня св. Антония). Палач слегка поломался для вида, но был он человеком добрым и помог: «Палач отрубил ей ноги с красными башмаками, — пляшущие ножки понеслись по полю и скрылись в чаще леса». И приделал палач девочке вместо ног деревяшки, дал костыли и выучил ее псалму, который всегда поют грешники. И все бы на этом хорошо закончилось, но хитрые отрубленные ножки в красных башмачках вернулись, стали плясать перед девочкой и не давали ей сделать главное — пройти на костылях в церковь. Однако спустя несколько недель Господь все же сжалился над ней и послал на помощь сияющего ангела. Это был самый счастливый момент в ее жизни: «Сердце ее так переполнилось всем этим светом, миром и радостью, что разорвалось. Душа ее полетела вместе с лучами солнца к богу, и там никто не спросил ее о красных башмаках» [77] .

77

Андерсен Г. Х. Красные башмачки / перевод А. и П. Ганзен. Проспект, 2013.

Многие ли филологи или литературоведы увидели в этой сказке отсылку к эпидемии танцевальной мании? Никто не увидел. Разве что критик Арнольд Хаскелл, основатель и будущий директор знаменитой Королевской балетной школы, заметил в своей книге о танцах:

Многие умирали, но другие, обрызганные святой водой во имя св. Витта, излечивались. Тем, кто выжил, давали маленькие кресты и красные башмачки. Вдохновленный этим событием, Ханс Андерсен написал свои «Красные башмачки». Истории Кёльбига и Страсбурга — лишь два примера европейской танцевальной эпидемии. Для средневековой церкви эти вспышки были просто доказательством, что танец и зло шли рука об руку. Церковь думала, что демоны вселились в тела танцоров, или же святой Антоний наказал их, заставив танцевать, чтобы они покаялись за свои грехи. Сегодня у научной медицины есть лучшее объяснение. Средневековые европейские крестьяне ели ржаной хлеб. Во влажные годы на колосьях ржи вырастает спорынья [78] .

78

Haskell, A. L. The wonderful world of dance. 1960. p. 47.

Заметим, это было написано в 1960 году, задолго до работ Капорэл и Матосян. Но кому-то упоминание танцев в контексте эрготизма не понравилось, и из следующего издания 1967 года фраза про Андерсена и его «Красные башмачки» была выкинута. Я бы рекомендовал прочитать эту сказку Андерсена целиком, она является прекрасным зеркалом истории и эпидемий плясок св. Витта.

Палач, впрочем, был нужен не всегда: если обе формы эрготизма проявлялись одновременно, и пляски Витта сопровождались огнем св. Антония, то конечности могли отваливаться сами:

Один

человек, пожелав вызволить сестру свою, бывшую середь танцующих, с такой небывалой силой потянул ее к себе, что оторвал ей от тулова руку; и, увидев ее в руках своих, воистину ужаснулся; сестра же его ни знаком не обнаружила своей боли, а плясала еще ретивее, нежели прежде. Из отторгнутой руки не текло вовсе никакой крови, будто бы и не плоть то была, а лишь деревяшка [79] .

Это описание, которое Рат-Вег называет «поучительным примером того, как худосочные сведения средневековых хронистов обрастали на протяжении веков жирком», на самом деле не так уж и преувеличено, оно отражает лишь то, что происходило также и при обычной гангренозной форме эрготизма без плясок:

79

Рат-Вег, И. Комедия Книги. М.: Книга, 1982. С. 404.

В серьезных случаях течение болезни было намного более быстрым. Сильные боли в течение двадцати четырех часов предшествовали гангрене, которая могла начаться внезапно. Отделение омертвелой части часто могло спонтанно происходить в суставах без боли или потери крови. Сообщалось, что женщина ехала в больницу на осле и натолкнулась на куст; ее нога отделилась в колене без всякого кровотечения, и она принесла эту ногу в больницу в своих руках [80] .

80

Christensen, C. M. Molds, Mushrooms, and Mycotoxins. 1975. p. 47.

Недооценка биологической подоплеки событий прошлого характерна также для Америки и Англии. Например, из-за того, что в Англии была зафиксирована только одна локальная вспышка типичного гангренозного эрготизма в 1762 году [81] , некоторые историки считают, что влияния спорыньи на Англию, помимо этого случая, не было вовсе. А население Лестера после холодной зимы 1340 года и затем затяжных дождей билось в конвульсиях и заходилось собачьим лаем (Макиннис даже предположил, что именно оттуда могло пойти английское выражение barking mad — буквально «свихнувшийся до лая», то есть — «ополоумевший»), надо полагать, в состоянии транса из-за массовой психогении (по Уоллеру). Как и в 1355 году, когда в Англии прошла эпидемия «безумства», живо напоминающая новгородский «пополох», суданский «смех» или французский Великий страх: люди прятались в лесной чаще или в зарослях по оврагам, пытаясь скрыться от демонов. Эпидемия «безумства» повторилась в Англии в 1373 году [82] — в год начала большой эпидемии плясок св. Витта в Европе, из-за которой в Меце, где годом позже плясало уже более тысячи человек, начали сжигать кошек. Однако если мы обратимся к фольклору, то увидим, что пляску св. Витта в Англии тоже знали и составляли против нее заговоры. В Линкольншире рассказывали, что для лечения применялось следующее средство: сварить в воде ягоды омелы и полученный отвар дать выпить больному. А в Девоншире для лечения пляски св. Витта старики надевали на больных амулет, полученный от знахарки — клочок пергамента с заговором:

81

Barger, 1931, 63.

82

Webster, N. A Brief History of Epidemic and Pestilential Diseases. v. 1. 1799. p. 142.

Тряхни ее, добрый дьявол,

Тряхни еще разок.

И больше не тряси ее —

В аду ее потрясешь [83] .

Есть, впрочем, еще одна страна, фольклор которой стоит исследовать на связь с эрготизмом — это Испания. Не только быстрые танцы на севере страны и плавные на юге прозрачно намекают на Путь св. Иакова в Северной Испании. В Каталонии существует множество праздников и карнавалов, почитаемых местных святых, сказок и легенд, в которых можно заподозрить мотивы «священного огня». Появляющаяся в школах в Пепельную среду семиногая Куарежма (La Vella Quaresma) — худая, неприятная старуха, одетая во все черное, как ворона. Она питается только хлебными крошками, и каждую неделю у нее отваливается очередная нога. Сейчас это считается своеобразным календарем поста. То ли драконы, то ли дьяволы откусывают ноги паломникам на барельефах монастырей. Во многих деревнях стоят статуи «муравьиных» святых — местные жители рассказывают, что муравьи съели этим святым ноги. Приход Сан-Мигеля называют кладбищем муравьев: по местной легенде Сан-Мигель (Архангел Михаил) спустился на землю по служебным делам, но муравьи прогрызли ему ноги до костей. Сан-Мигель никак не мог избавиться от этих муравьев и побежал на самую высокую гору, но муравьи не отставали и продолжали кусать ему ноги. Тогда Сан-Мигель проклял всех муравьев, дабы они погибали, как только приблизятся к этой вершине. По другой версии легенды — муравьи прогрызли ноги уже у статуи Сан-Мигеля, и из ног пошла кровь, ноги статуи разбухли, показались кости. И тогда статуя ожила и побежала на гору…

83

Radford, E. Radford, M. A. Encyclopedia of Superstitions. 1949. p. 210.