Злая Русь. Зима 1237
Шрифт:
Живыми бы остаться…
Разгоняющиеся степняки в конном строю в лоб атаковать не станут — это не панцирная кавалерия, а легкие стрелки, доставшие уже тугие составные луки из притороченных к седлам саадаков. Возьмут разбег, подскачут поближе к нам, выстрелят — и тут же направят лошадей в стороны, уступая место соратникам и раскручивая стреляющую «карусель», известную также как скифский круг! Благо, что места на льду и пологой части берега у них хватит… Но и у нас второй и четвертый ряды вооружены исключено биокомпозитами (я по такому делу даже собственный лук уступил!), так что…
— Бей!
Кричу не только я — кричит и Кречет на правом
— А-а-а-а-а!!!
Бодро рысящие лошади падают на скаку, подгребая под собой всадников, иные же наездники вылетают из седел, валясь под копыта скакунов. Но, поскольку степняки атакуют неорганизованной толпой и одновременно с тем разреженным строем, большинству удается обойти павших — хотя некоторые не успевают остановить коней и свернуть, и врезаются в повалившихся наземь животных, также приземляясь на снег… А я, меж тем, уже во весь голос кричу:
— Бей!!!
Второй залп врезается в подступающую волну степняков, вновь вырвав несколько десятков жизней прежде, чем враг начал ответный обстрел. Тут, к слову, все просто: стрела биокомпозита в среднем эффективна на ста метрах. Лететь она может и дольше, только на большей дистанции ее убойная мощь снижается в геометрической прогрессии — и потому мы выбрали сто метров именно как дистанцию максимального поражения. Между тем, степняки, при всей мощи их составных луков, начинают обстрел, как правило, с полусотни метров — не в силу ограничения оружия, а в силу их тактики… Потому-то у нас и была фора — хотя поганые, попав под обстрел, тут же смекнули, что к чему, и мгновенно ускорились.
— Бей!!!
Третий, последний залп, что удалось дать дружинникам за время стремительного приближения врага на собственный выстрел — и даже не глядя на результаты, я бешено кричу:
— Щиты!
— Щиты!!!
Мой крик подхватывают десятники — а я, меж тем, уже подаюсь вправо, вскинув защиту над головой и чуть приседая в коленях. В течение всего нескольких секунд (сказалась недельная муштра — время подготовить дружину было!) края моего щита смыкаются с краями щитов стоящих справа и прямо передо мной воинов… Первый и второй ряды ратников успевают построить «черепаху» над головами мгновенно укрывшихся стрелков — и тут же по доскам защиты дробно забарабанили выпущенные половцами срезни!
Мой щит ощутимо дернуло трижды, но руку я удержал — после чего крикнул:
— Приготовились!!!
Воткнуть стрелы перед собой в землю в лучших традициях английских йоменов в этот раз не представлялось возможным из-за плотности построения и нехватки времени. Потому сейчас нашим лучникам требуется некоторое время прежде, чем они успевают достать из колчана стрелу, наложить на тетиву и начать ее растягивать. Собственно, последняя команда — она как раз для того, чтобы все без исключения вои изготовились к выстрелу.
— Бей!!!
«Щитоносцы» по команде резко размыкают щиты и приседают еще немного, в то время как лучники стремительно распрямляются и тут же спускают тетивы. И вновь над строем рязанских ратников раздается разноголосая команда:
— Щиты!!!
Без потерь не обходится: есть раненые, есть уже и убитые — я отчетливо слышу крики боли, отчаянные мольбы о помощи и отборную ругань подраненных мужиков! А ведь на тренировках
— Приготовились! А после выстрела — щиты за спины и сразу бежим!
Проходит всего пара секунд, прежде чем лучники окончательно изготовились к стрельбе — и я, с отчаянно бьющимся сердцем, закричал во всю мощь глотки:
— Бей!!!
В этот раз, сломав «черепаху» над головами соратников, мы закидываем щиты за спину, на ременные петли; у лучников защита пребывала там изначально. Резкий разворот на сто восемьдесят градусов — и я тут же срываюсь на тяжелый бег, отчаянно молясь, чтобы шальная стрела, выпущенная уже обошедшими нас слева всадниками, не поразила на бегу… Враг действительно стреляет — но пока врезавшийся сзади в мой щит срезень лишь придает мне ускорение!
Между тем обе сотни, моментально сломав строй, начинают бежать к месту стоянки (где остались наши лыжи) столь поспешно, что со стороны наше отступление наверняка (и вполне справедливо!) выглядит как беспорядочное, хаотичное бегство… Собственно, оно им практически и является — мы действительно улепетываем, стараясь избежать обстрела, и куманы это понимают. А еще они понимают, что бегущие без всякого строя пешцы есть очень легкая и удобная добыча для всадников — и что, чуть ускорившись, они наверняка достигнут нас на полпути до границы леса!
Поведясь на обманку, половцы ломанулись за нами следом, не распознав, не увидев ловушки «ложного отступления» — их собственного излюбленного приема…
— Стой!!!
Мой крик перебивает отчаянное лошадиное ржание — степняцкие кобылки и жеребцы наконец-то напоролись на чеснок! А ведь те же монголы своих скакунов не подковывают… И если живущие на границе с Русью половцы может и поступают иначе, то восточные куманские орды, первыми попавшие под монгольское влияние и влившиеся в их орду, вполне возможно, разделяют и их традиции… В любом случае, подкованные или нет, но, напоровшись на железные рогульки, животные с оглушительными криками встают на дыбы, сбрасывая с себя седоков! Другие же и вовсе падают, заваливаются набок — и тогда уже отчаянно визжат пробитые длинными и острыми шипами люди…
А кто-то и вовсе провалился в волчьи ямы с установленными на дне заостренными кольями!
— Бей!!!
В этот раз стрелы летят в плотное месиво людей и животных, намертво вставших на «минном поле». И уже русские срезни собирают богатые дары смерти, добивая раненых и выбивая тех, кому посчастливилось избежать ран на чесноке и остаться в седле…
Мы успели сделать пять залпов, истребляя попавших в ловушку поганых и отпугивая тех, кто попытался было подобраться к валу из намешанных вперемешку тел куманов и их коней. После чего спешно, но без всякого хаоса дружинники отступили к лыжам, забрав с собой шестнадцать раненых, и оставив на поле боя тела четырнадцати погибших — простите нас, братья… Благо хоть, что два десятка волокуш подготовили заранее! Увы, павших соратников по святой традиции русского спецназа забрать было уже невозможно…