Зло (сборник)
Шрифт:
— Чего же мы ждём, братья?! Чего?! Там, внизу, сидит он, почти покорённый и смирный, ожидает возмездия Божьего.
Толпа рванулась в полуразрушенный храм, что разевал пасть, жадно встречая смельчаков.
Мы были впереди: двенадцать воинов Господа. Против нас бы не выстояли и многие десятки обычных людей. Ударная сила Христа, Его карающая длань. И не беда, что под толщей песка и камня нас могла ждать смерть — каждый верил, что выстоит или умрёт за правое дело. Такую веру было не сломить, даже если бы впереди показался сам Падший. Я переглянулся с Арамом — он двигался по правую руку — брат подмигнул
— За Христа! — кто-то закричал, а толпа подхватила и ринулась вниз сплошным потоком. В числе первых был отец Михаил, он размахивал факелом, освещал путь в Преисподнюю.
Внутри храма было сыро и холодно. Хотя на поверхности уже давно высохла та влага, что послал нам Бог. Благо, что позаботились братья, — на стенах трещали подвешенные на железных ободах факелы. Узкий ход вёл вниз. Только теперь я понял, сколько сил на самом деле потратили монахи. Прорубиться в неподатливую смесь было практически невозможно, но братья сделали это, дали нам путь.
— Уж мы не подведём! — Арам словно читал мои мысли.
— Не подведём, брат, — я согласно кивнул и сосредоточился на спуске. Каждый миг ожидал нападения. Но слуги Зверя не торопились. А может, Господь даёт нам дорогу?..
Марш веры продолжался недолго. Мы спустились где-то на половину пути, когда началась атака. Только вместо тварей, что ожидал отец Михаил, на нас напали воины, одетые в одежду белого цвета. Я удивлённо посмотрел на настоятеля, но суровое лицо не выражало эмоций — он был уверен в пути, данном ему Богом.
— Вперёд! — Арам не сомневался ни секунды. Выхватил меч и первым вступил в схватку. Сзади раздались изумлённые голоса монахов, но их привёл в чувство резкий окрик Гавриила — старшего из воинов. Слуги Сатаны могли принимать любой облик, и глупо было бы думать, будто твари не попытаются нас обмануть.
Я ринулся на помощь брату, всё же стараясь не отдаляться от остальных. С первого же удара понял — Зверь бросил против нас лучших. Противник закрутил мой клинок в неуловимом движении посоха. Но и мы недаром ели хлеб в монастыре. Подобных нам не было больше на Земле. Каждый из двенадцати братьев отбирался настолько тщательно, что после у настоятеля уже не появлялось мыслей о нашей пригодности. Меня, как и других, увели в обитель раньше, чем я научился толком ходить. Агенты тамплиеров действовали решительно и без ошибок. За долгие годы тренировок тело действовало без вмешательства мозга. Заученные сотнями занятий приёмы превращались в одно слитное движение.
И всё же нас теснили. Сзади каждый из монахов упал на одно колено, прицелился и ударил арбалетной стрелой. Ряды приспешников Зверя сильно уменьшились. Странно, но сражённые противники исчезали в ослепляющей вспышке. Краем взгляда я отметил смущение на лице отца Михаила. Впрочем, настоятель быстро справился с минутной слабостью. Над нашими головами раздались слова молитвы, и это придало сил.
— Во славу Господа нашего! Мы прорвёмся! — то ли снова Бог встал на сторону верных рабов, то ли нас недооценили, но противник подался, ряды смешались. — Именем Твоим, силой Твоей, да не убоюсь я тварей, что скрывает в себе Ад.
— Не убоимся!
Братья грянули, как один.
Грязно, кроваво, как и в любой схватке, но мы шли вперёд. Нет ничего красивого в ударе мечом, когда тело противника падает с отрубленной рукой или ногой. Даже от тварей Ада несёт смертью, когда они лежат на полу, истекая кровью. Оставьте красоту поэтам — воин знает, что говорить в оправдание на Страшном суде.
— Прорвёмся, брат! — Арам с улыбкой проткнул очередного слугу Зверя. Я взмахнул мечом, увернулся, снова ударил и пошатнулся от неожиданности — впереди было пустое пространство. — Мы победили! Мы прошли, Пётр! Ад убоялся праведного гнева!
Я оглянулся назад, но и там уже не нужна была наша помощь — братья справились с последними тварями. Кто-то повалился без сил на пол, кто-то кинулся помогать раненым.
— Мы потеряли слишком много, непозволительно много, — отец Михаил качал головой. Встал на колено рядом с убитым монахом, закрыл глаза и прочитал молитву.
Мне стало больно, как не было никогда в жизни. Не доводилось видеть, как умирают братья, с которыми совсем недавно делил краюху хлеба и пил из одной посуды. Подошёл Арам и приобнял за плечо, оглянувшись, я увидел в его глазах слёзы.
— Мы должны дойти, уже сломлены ряды воинов адовых. Остался шаг, и мы сделаем его, — настоятель обвёл всех строгим взглядом. Этого хватило — мы двинулись дальше.
Никогда бы не подумал, что за триста метров пути можно пережить столько эмоций. Был и страх — не за себя, за братьев по вере, было смятение — отчаянно хотелось схватки грудь в грудь, и неважно, с кем, была ярость, хоть она и непростительна для святого человека.
А когда увидел ворота — две огромные каменные плиты, перегораживавшие дорогу, — я некоторое время не мог сдвинуться с места. Спас Михаил: он смело шагнул вперёд, высоко поднял деревянное распятие, которое постоянно носил с собой.
— Во имя Господа нашего, повелеваю — откройтесь!
Мы замерли в ожидании чуда. Ворота не открылись. Я был близок к отчаянью, когда с громким стоном умер один из раненных монахов. Исполинские створки раздвинулись на волосок, чуть-чуть, но так, что заметили все. Настоятель обрадовано повернулся к нам.
— Братья, мне открылось, как сломить сопротивление Ада! Смерть каждого из нас отворяет дорогу в Преисподнюю. Даже Зверь не может выстоять против силы чистых верой душ. Господь требует нас к себе в Рай, а смерть наших тел проложит путь оставшимся.
Внутри меня кольнуло нехорошее предчувствие, сердце заныло. Это было неправильно, ненормально. Разве мог Отец хотеть столь странной жертвы? Я посмотрел на Арама, но брат восхищённо слушал настоятеля и тихо качал головой в такт словам. Он верил, без всякого сомнения верил святому отцу, и пути, что потребовал от нас Бог. Я отбросил в сторону смятение и первым шагнул к Михаилу: