Злобный леший, выйди вон!
Шрифт:
– Чего удумал, проклятый?
Олег схватил меч и напал на Авдея. Очень быстро последний лишился оружия и равновесия. Олег же вернулся к другу.
– Что? Добивать не будешь? В благородную кровь играешь? – крикнул Авдей вслед.
– Ты уже мертв, просто еще не понял, - сказал Олег и вырвал нож из шеи Лешего, после чего вылил целый флакон живицы духа на рану.
Леший тихо застонал. Рана на шее тотчас затянулась тонкими изумрудными волокнами.
– Что ты несешь, собака? Это я-то умираю? Я? Тот, кто поразил кол… колду…
–
– Цар.. цара… пина, - сказал Авдей, после нескольких коротких вздохов.
– Тебе хватит, - сказал Олег и отвернулся.
С каждым вздохом, все меньше воздуха проходило по отекшей гортани. Мечник сел на колени и согнулся. Одной рукой он оперся на землю, а другой схватился за шею, словно пытался снять невидимые оковы. Губы его посинели. Глаза налились кровью. Последние звуки вырвались из груди и вместе с облаком пара улетели в небо.
– Олег, - тихо позвал Леший.
– Я здесь, друг.
– Там, в доме… Сходи…
– Ты хочешь пить? Тебе нужна вода?
– Наместники. Проверь... Пятеро. Их пятеро.
– Боги! – воскликнул Олег, - зачем ты все это начал? Почему ты пошел один? Почему не поговорил с нами?
– Я это начал…
Леший не договорил, но Олег понял, что тот хотел сказать. Он укрыл друга лежащей неподалеку шубой и побежал к дому. Олег прошел через ряды трупов. Что-то холодное и неприятное скользнуло внутри, когда он переступал через тела с зияющими дырами от копий, что прошли навылет.
В обеденной зале бархатистым одеялом разлегся серый пепел. Знакомый Олегу запах каменной пыли и аммиачной воды пропитал деревянные стены, пол, каждую крохотную щель. Олег поморщился и пошел дальше. В дальнем углу, у самой стойки, он обнаружил тела, лежащие в ряд. Длинные, не по-крестьянски роскошные шубы выдали хозяев с потрохами.
– Вот и наместники, - сказал Олег и проверил биение алчных сердец. – Эти мертвы. Где еще двое?
Он зашел на кухню, где пепел лежал прям-таки горой. Через окно, он увидел прибитое к сосне тело.
– Вот четвертый, - сказал он и вышел на задний двор, но больше тел не обнаружил, но увидел почти исчезнувшие следы на снегу. Несколько человек проследовали от заднего крыльца к погребу. Олег потянул за крышку и отскочил в сторону, ожидая выстрела, но только кто-то заохал внизу.
– Вы кто будете?
– А вы сами кто? – ответил Фарсин.
Дружескую, пропитанную доверием, беседу прервал паломник Пробка.
– Мы рабочие здешние! Да хозяин Фарсин с нами.
Раздался шлепок – это Фарсин одарил болтуна затрещиной.
– А в углу кто сидит? – спросил Олег.
– Мальчишка наш, тоже рабочий, - ответил Пробка, потирая голову.
– Скажите, добрые люди, наместника среди вас нет, случаем?
– Нет, батюшка.
– Тогда
Первый выбрался Фарсин.
– Разорви меня леший, - прошептал он.
– Что там? – спросил Пробка.
Увидев тело, прибитое к дереву, слабый желудком паломник побежал за угол дома.
– Кто же его так? – спросил Фарсин.
– Хозяин, - начал Олег, оставив без внимания вопрос, - ты человек толковый, как мне кажется, а потому послушай внимательно. Постоялый двор пострадал в междоусобной войне наместников, в чем ты сейчас убедишься. Если именно это ты будешь, говорить тем, кто спросит о случившемся, ты получишь средства, на которые сможешь поправить хозяйство.
– А кто меня может спросить?
– Неважно кто. Ты всем так говори. Без исключения. Собрались, мол, наместники обсудить дела насущные, да в пылу спора схватились за клинки, вот и пошла резня. А если будут что-то еще спрашивать, то так и скажи, что спрятался с работниками в погребе, как только началась драка, а когда вылез, то нашел лишь трупы.
– Лишь трупы? Значит, никто не выжил? Но их же был не один десяток!
Олег пошел в дом и жестом позвал хозяина. Конюх с мальчиком пошли следом.
– Чем это пахнет? Что за кислятина?
– Каменная пыль и аммиачная вода. Придется потрудиться, чтобы избавиться от запаха. Вот, - указал он на тела, - еще трое.
– Но где кровь? – заметил Фарсин.
– Они отравились дымом.
– Все окна выбиты, батюшки, поглядите. А столы где?
– Идем.
Они вышли на улицу. При виде разбросанных по красному снегу тел Фарсин ощутил тяжёлую пустоту внутри. Конюх закрыл лицо руками от ужаса, а мальчишка забежал обратно в дом.
– Я… мы ведь могли умереть вместе с ними, если бы не записка.
– Записка?
– Перед этим побоищем на задний двор прилетел ворон и передал сообщение. Потому мы и скрылись в погребе.
– Записку ты сожги, и о вороне забудь. Чем больше ты забудешь – тем больше я заплачу.
– Можно ли оценить это побоище? – недоумевал Фарсин.
– Сорок златцев.
То, как сдержано и уверено вел себя Олег, заставило Фарсина думать о нем, как о человеке высокого положения. Свободное распоряжение таким богатством только усилило эффект.
«Это же можно не только поправить хозяйство, - подумал Фарсин, - а прямо-таки начать новое».
– Но ведь погибли люди, - озвучил он голос совести.
– Послушай, останься ты в доме, ты бы погиб. Быть может вместо твоих столов, тебя бы взяли живым щитом. И не тебя одного. Всех вас. Подумай, кто здесь лежит? Наместники, что душат крестьян поборами, и их верные мечники, что, словно бешеные псы, вгрызаются все в тех же несчастных крестьян. Никто по ним горевать не будет. Или ты забыл, какого это, быть крестьянином?
– В Лысовке говорят, жизнь не такая, - сказал конюх.
При виде трупов в голову Фарсина лезли самые мрачные мысли.