Злобный леший, выйди вон!
Шрифт:
– Думаю, что с моей смертью долг прощается сам собой.
Сизый спрятал меч за бочку. Мокроус все не отступал:
– Слушай, ты, конечно, здорово придумал, с жизнью вон прощаешься. А как же Олег? Как же ребенок, тобою воспитанный? Что будет с ним? Как он без отца?
– Он знает, что я не его отец. И чуется мне, он знает, что стало с его кровным отцом на самом деле.
– Это как же так? Кроме тебя, твоих мечников, меня и Бокучара ведь никто не мог знать. Он тебе сказки городит.
– Да вот в том то и дело, что был там еще один, кто видел все это. И уж не знаю, как так вышло, но Олег с ним говорил.
– С кем же?
–
– Что? – переспросил Мокроус и засмеялся. Когда он смеялся, его кисти дергались так неестественно, что Сизому захотелось вконец его от них избавить.
«К чему Мокроусу эти придатки?», - подумал он,
– Ну, он и выдумал, - сказал советник.
– Ты же не поверил мальчишке?
– Поверил. Его глаза не врали.
– Ох, Боги! Сколько раз я это слышал в своей жизни: «глаза не врут», «по глазам вижу». Чушь какая! В таком случае князьям бы глаза выкалывали при возведении в чин, если бы в этих глазах что-то читалось. Не верь ты в эти сказки.
– Слушай сюда, я был в лесу одну ночь и такого страху натерпелся, что теперь туда даже смотреть не могу, а он там провел целый день и целую ночь. И вернулся живой! Лишь царапина на руке осталась, да и та зажила на глазах. Как ты это объяснишь?
– Удача.
– Может. Либо он и правда видел Лешего и тот его выпустил из лесу.
– И зачем бы ему было это делать?
– Может, Леший правду любит. Дал мальчику возможность разобраться с нами. С теми, кто врал ему.
– Хей! С кем это нами? Я тут не причем. Не надо меня в вашу шайку вписывать. Ты и Бокучар, вот и все. Больше виноватых нет.
– Ты что, мальчишку тринадцати лет испугался, Мокроус? Так ты возьми змеиный меч и отрави парня, а? Да ты в жизни никого убить не сможешь, и не потому что руки твои словно тряпки висят. Ты нутром своим тряпка!
– Сколько меня не оскорбляй, - сказал Мокроус, - а умирать сейчас пойдешь ты. Последний раз спрашиваю, возьмешь меч?
– Нет.
– Тогда пошли. Будешь кулаками биться, потому как больше мечей у меня нет.
Они вернулись к крыльцу.
– Что же так долго? У нашего дорогого Сизого привередливый вкус? – спросил опричник.
– Настолько изящный, что не смог выбрать? Где меч-то? – спросил второй.
– Не подошли ему наши мечи, - сказал Мокроус.
– Ай, ладно. Пошли к пруду, там уже наши все. Давыд скажет, как поступить.
Все четверо обошли усадьбу и оказались у пруда. На заднем дворе собрались все, кто вчера сидел за столом. Большинство с трудом держало больные головы прямо. Давыд сидел на скамье подле Бокучара и что-то объяснял ему, размахивая руками. Невнятное вялое бурчание прекратилось, когда опричники заметили Сизого.
– Почему без меча? – спросил Давыд.
– Не нашлось ничего.
К ногам Сизого в тот же миг упал меч.
– И не брезгуешь ты ему меч давать? – обратился Давыд к Якову.
– Я же не портками с ним поменялся, - сказал Яков под одобрительный гул.
– Тогда подними меч, Степан. У меня нет желания тянуть с этим.
Только Сизый наклонился за мечом, главарь нанес удар, который должен был пробить голову бывшего мечника, словно спелый фрукт. На счастье последнего воинские привычки дали о себе знать. Сизый повалился на бок и подтянул оружие.
– А старик еще что-то может, – посмеялся Давыд. – Давай, вставай.
Сизый подскочил. Кровь в жилах бурлила. Он снова почувствовал дикий жар внутри, услышал животный рык в голове.
– Скажи, ты хотя бы помнишь тот день? Помнишь связанного мальчонку в углу избы, где вы надругались над женщиной?
– Разве мы пришли разговаривать?
– Сука!
Давыд снова напал, но теперь нанес косой удар снизу. Мечник ушел легким полуоборотом и выкинул в ответ удар, который пришелся бы опричнику прямиком в печень, но тот успел парировать. Первый раз мечи столкнулись.
Опричники тем временем окружили противников и встретили звон одобрительным гулом.
– Старик то неплох, - сказал кто-то из них на ухо соседу.
Давыд задвигал мечом, словно рисовал кистью в воздухе какие-то магические знаки.
«Трюк, старый как мир», - подумал Сизый.
Он заметил выпад еще в зародыше и парировал. Ответный удар также не достиг цели. Все-таки опричник был моложе и быстрее Сизого, но из-за ярости не мог воспользоваться преимуществом в полной мере. Сизый же усмирил животный вой в голове и уравнял шансы. Расчётливый старый ум столкнулся с раскаленным от ярости сердцем. Удары с одной стороны встречались защитой и контрударами с другой. Соперники стоили друг друга. Живая арена улюлюкала от удовольствия и удивления. Главарь, на их глазах, встретился с кем-то хоть приблизительно равным по силам. Несколько опричников пожалели, что хотели вместо Давыда выйти на бой с Сизым. Еще вчера храбрые лизоблюды, сегодня утром благодарили богов, что Давыд не согласился.
Клинки звенели и смеялись. Воздух пел, когда лезвия разрезали его. Тяжелое дыхание воинов то и дело прерывалась криками. Музыка битвы заворожила окружающих. Сизый задышал тяжелее соперника. Возраст напомнил о себе в самое неподходящее время. Воздух для мечника сгустился, завяз как мед и он, словно оса, прилетевшая на запах, тонул в нем. Опричник заметил это и перешел к штурму. Сизый уже не так шустро парировал удары, а о нападении вообще позабыл. Давыд стал поджимать все сильнее. Сделав очередной полуоборот, старик отбежал к противоположному краю живой изгороди.
– Долго ты бегал от смерти, старик. И опять бегаешь?
– Неужели, ты сопляк считаешь себя моей смертью? Много чести!
Давыда словно ударили обухом по голове. Как может старик, стоя на краю жизни говорить такое? Где страх, где трепет? Весь вид Сизого ответил на незаданный вопрос. Старик был готов умереть.
– Достаточно поплясали, пора кончать.
Давыд в несколько шагов оказался возле врага. Он взял мечом очень большой размах, в надежде пробить оборону старика. Он легко бы перерубил этим ударом ни одну кость, но старик сделал то, что надолго запомнилось наблюдавшим опричникам. Такого сочетания силы, ловкости и чувства боя они еще не видели. Когда меч Давыда поднялся над стариком, тот легким ударом левой руки по кистям опричника изменил направление удара в сторону от себя. Сделав небольшой шаг навстречу Давыду, Сизый выбил опорную ногу опричника и легким толчком плеча в грудь окончательно лишил того равновесия. Давыд упал и потерял меч. Возгласы удивления донеслись со всех сторон. Сизый встал над безоружным Давыдом. Опричники замерли в изумлении, пораженные происходящим. Никто даже не подумал остановить Сизого, когда тот вскинул меч и словно копье кинул его в лицо Давыда. Меч вонзился в траву, оставив лишь тонкую красную полоску на лице главаря.