Злодейка из другого мира

Комната, в которой я сидела, больше всего напоминала пыточную. Меня, правда, истязать пока не спешили.

Я склонила голову, прячась за завесой волос. Стараясь не смотреть на мужчину, стоящего возле выхода из камеры. Перед глазами лишь потемневшая от прикосновений и времени поверхность старого деревянного стола. На ней играют блики от факелов, но даже в их свете трудно определить, какого теперь цвета у меня волосы — настолько они спутаны и грязны.

Мои руки изящные — с тонкими красивыми пальцами. Такие не знали тяжёлой работы. Это видно даже

сейчас, сквозь слой грязи, несмотря на чёрную кайму под обломанными ногтями.

От одежды, каждого сантиметра кожи и волос исходит зловоние.

Я старалась дышать через раз.

— У меня для тебя хорошие новости, — наконец заговорил он усталым голосом. — Лидия выжила. И наш ребёнок тоже.

Реакции от меня не последовало. Всё также мой взор опущен, а руки сцеплены между собой под столом.

Лидия — это возлюбленная принца. И я пыталась убить её и их общего нерождённого ребёнка.

Это всё, что я сумела узнать за то время, что находилась в камере.

Я не знаю, сколько времени прошло — в моём каменном мешке не было окон, чтобы видеть смену дня и ночи. Поначалу я старалась следить за распорядком в темнице, но вскоре утонула в однообразном потоке сменяющих друг друга действий. Единственное, что я могла сказать точно — в этом мире я была уже около двух месяцев, — потому что некоторые аспекты женской физиологии здесь такие же, какими были у нас на Земле…

— Раз они выжили, а ты теперь лишь пустышка без магии, я не стану тебя убивать, — в низком, чуть хриплом голосе мужчины я уловила странное предвкушение. Беспокойство заставило меня вскинуть голову и посмотреть на него.

Тёмные круги под глазами и болезненный вид не делали принца менее привлекательным. Высокий и хорошо сложенный. Тёмные волосы коротко острижены, светло-серые глаза смотрят устало. Мне всегда нравились такие. Даже не за совокупность черт, но за уверенность и самодостаточность, что идут с ними в комплекте. А принц не был пустым красавчиком, это сразу видно. Поэтому было трудно осуждать бывшую хозяйку моего нового тела за то, что вцепилась в него руками и ногами. А, когда ей дали отворот-поворот, пошла на преступление…

На стол передо мной с лёгким шорохом упал свиток.

— Читай, — повелел он.

— Я… — голос мой звучал не только чуждо, но и надрывно после долгого молчания. — Я говорила им, что не та, за кого меня принимают. Я не знаю, как оказалась в этом мире и теле…

Хотелось, чтобы слова мои звучали более жалобно, но голос безразлично шелестел в тишине камеры. Рыдания и мольбы иссякли в первые дни пребывания в новом мире. Я бросалась на стены, кричала, умоляла выпустить или хотя бы выслушать.

Но никому не было до этого дела.

Охранники молча приносили и уносили еду. Иногда окатывали ведром с водой углубление, служившее мне туалетом, и уходили.

Наверное, я должна быть благодарна, что оказалась не в обычной тюрьме, это я осознала почти сразу. Здесь очень тихо. Хотя я видела, что камер в тёмном коридоре ещё много, почти все они пустуют. Никаких приставаний со стороны моих надзирателей не было. Кормили тоже сносно.

Но я сходила с ума. Потому что никто не хотел слышать, что я не Генерис из дома Деррин. Бывшая фаворитка принца, не принявшая свою «отставку»…

Удар

кулака сотряс стол, а я подпрыгнула от неожиданности.

— Я бы сломал тебе шею собственными руками, — мужчину передо мной почти трясло от бешенства. — За то, что ты сделала. И за твою наглую ложь.

Он не кричал. Боже, лучше бы он кричал! А не цедил каждое предложение сквозь зубы. Меня оглушило волнами чистой ненависти — он жаждал моей крови, но что-то останавливало принца.

— Я всегда думал, что ты знаешь своё место. Только поэтому я позволил тебе залезть в мою постель, — его рука медленно приблизилась к моему лицу. Он сжал подбородок с такой силой, что я невольно застонала от боли. — Но ты умудрилась затяжелеть. Хотя, видят боги, я делал все, чтобы этого не произошло. До сих пор не знаю, как тебе удалось. Если бы меня было можно обмануть, я решил бы, что ты легла под какого-нибудь конюха…

Мысль об авантюре Генерис отчего-то отрезвила мужчину, он отпустил меня и брезгливо вытер руку о полу камзола.

— Даже хорошо, что наш ребёнок не выжил, — уже спокойно, но не без горечи заметил он. — Не уверен, что сумел полюбить бы его после всего произошедшего.

Собравшись с мыслями, он ткнул пальцем в свиток и повелел:

— Читай. И я не хочу больше и слова слышать, что ты якобы, подобно Лидии, пришла из другого мира.

Я взяла в руки пергамент — пальцы мои дрожали, а мысли путались и никак не хотели выстраиваться во вразумительные рассуждения.

Неудивительно, что он разозлился. Решил, что я либо принимаю его за дурака, пытаясь спастись за счёт странной отговорки, либо просто издеваюсь. Но что же это получается — пришельцы из других миров в порядке вещей? Почему тогда он не допускает и возможности, что я говорю правду?

Я гадала, что он будет делать, если я признаюсь, что не могу прочитать документ. Наверное, решит, что продолжаю разыгрывать нелепую комедию…

Сургучная печать уже сломана, поэтому мне не приходится возиться с ней. Грубого вида бумага испещрена странными символами, больше всего похожими на волнистые линии разной длины. Так иногда «пишут» в детстве, ещё не зная и единой буквы, но желая подражать родителям. Вот только линии идеально выверенной формы — ребёнок такого не выведет рукой.

Не знаю, сколько я смотрела на бумагу, но неожиданно осознала, что тарабарщина приобрела смысл.

«Я, Кайл Бранфорд, глава дома Дерринов, лишаю Генерис Деррин из дома Дерринов всех титулов, прав и привилегий, положенных ей от рождения, за преступления, доказанные перед Высшим судом нашего королевства. Судьба её может быть решена на усмотрение Высшего суда и потерпевшей стороны».

Вот, собственно, и всё. Неизвестный мне Кайл Бранфорд дал знать, что благородный дом Дерринов отрёкся от злодейки, покусившейся на не причитающееся ей. И теперь моя судьба им безразлична.

Пока я размышляла над последствиями этого лично для меня, принц наблюдал за моей реакцией. Кажется, он ждал чего-то, но так и не дождался, потому несколько удивлённо произнёс:

— Ты не спросишь, куда исчез твой отец, и почему дом возглавил другой человек? Настолько уверена, что с ним всё хорошо?