Злодейка из другого мира
Шрифт:
Против воли я ощутила абсолютно нелогичный прилив симпатии к говорящему. Я прекрасно понимала, откуда пришло это чувство. Впервые за год, который я провела в этом мире, нашелся кто-то с кем я могла говорить без утайки, кто-то, кто мог ответить на многие мои вопросы.
Жаль только, что этим человеком оказался мёртвый тёмный маг, пытавшийся захватить моё тело.
Я подозревала, что усугубляло дело ещё и то, что из-за слияния наших воспоминаний, у меня было чувство, что я знала Умбру очень давно. Будто мы были близнецами, что прожили бок о бок сразу две жизни вместе. Легко проникнуться пониманием
Все это играло со мной злую шутку — я относилась к Умбре гораздо спокойнее, чем должна была. И напоминать себе, что верить ему нельзя, а уж тем более подставлять спину, было очень сложно.
А ещё меня невольно все больше мучил вопрос — стоит ли ему помогать? Теперь, когда я видела, что творил этот мужчина в прошлом, его преступления перестали быть абстрактным злом. Передо мной стояли глаза его жертв. И я знала, что их станет больше, если колдун вернётся в мир.
Призрак тёмной мысли зародился в моей голове.
А ведь можно поступить хитрее. Дать ему тело, а затем убить. Что-то гнилостное, осевшее внутри меня, с восторгом встретило эту идею. И я знала, что буду обдумывать её раз за разом, и, возможно, со временем пойму, что так будет лучше для всех.
Вот только сумею ли я расправиться с колдуном в теле гомункула, даже если у меня будет магия? Умбра гораздо хитрее и опытнее меня.
Колдун, не подозревая, что я замыслила зло, продолжал:
— В вашем мире учёные давно выяснили, что вскрытие может дать ту информацию, которую не узнать обычными способами. У нас подобного нет. Из-за предрассудков при выяснении причин смерти прибегают лишь к помощи магии. Но алхимикам нужно детальное знание строения человеческого тела и понимание того, как функционируют все его системы. Без этого нельзя создать жизнеспособную заготовку, которая сможет существовать сама по себе без постоянной подпитки магией. Нынешние алхимики получают знания об анатомии в академии. В основном, это чистая теория. Практикуются маги на тех же гомункулах, в которых нет искры жизни. И я могу поспорить их знания гораздо более ущербны, чем мои. Ведь я изучил внимательно исходный, так сказать, материал…
Ну и ну, поразилась я. Он прямо-таки гордится собой. Впрочем, едва ли стоило ждать от Умбры другого — ложной скромностью он никогда не страдал.
Впрочем, болтливостью тоже.
Тот Умбра, которым я стала в воспоминаниях, был скрытным и себе на уме. Даже с ближайшими союзниками он делился своими планами и знаниями неохотно. И всегда недоговаривал. А уж просто разговаривать ради чистого интереса… Это совсем на него не похоже.
Значит, колдун либо пытается усыпить мою бдительность, либо тоже ощутил последствия магической аномалии.
Пока я приходила в себя, Умбра практически не разговаривал со мной. Откуда-то я знала, что, хотя тёмный и пережил произошедшее гораздо легче, ему тоже было о чём подумать. И он сейчас также, как и я, изучает себя нового.
Какой урок вынес он из того, что увидел в моём прошлом и настоящем? Быть может, это помогло ему стать более вменяемым. Кем-то, с кем можно будет иметь дело, раз уж мы оказались заключены в одном теле.
Или же сейчас
Самое скверное, что я не знала наверняка, сумею ли понять, какую игру ведёт Умбра — стал ли он лучше или начал плести очередную интригу. Кое в чём мы были с ним похожи и до произошедшего — оба были неплохими притворщиками, любили анализировать информацию и мало кому доверяли.
А ещё у меня живо стояли в голове те сцены, когда он заманивал своих жертв к себе. Когда у Умбры ещё не было последователей, а проклятье тёмного дара уже требовало крови, он знакомился с девушками и быстро дурил им головы.
Нельзя сказать, что ему хотелось убивать именно женщин. Просто красивому мужчине их было проще заманить в ловушку и без всякой магии.
Он казался таким искренним и обаятельным, что и я на их месте ни за что не заподозрила бы подвоха. Крестьянки, дворянки и горожанки. Он быстро кружил им голову, понимая, как стоит вести себя для достижения цели.
А потом они исчезали.
И никто их уже больше не видел.
Может быть, сейчас я не слишком отличаюсь от них. И колдун просто плетёт свою сеть. Но даже если Умбра, и правда, испытывает ко мне симпатию под влиянием общих воспоминаний и жизней, это не спасёт меня от удара ритуального ножа при случае.
— Допустим, знания у тебя есть, — согласилась я. — Но что делать с ингредиентами? Для высокоуровневого тела нужны очень дорогие материалы. И я, честно говоря, сомневаюсь, что у нас получится с первого раза, а значит нужен запас.
— О них не беспокойся, — почти презрительно бросил он. — Ты же не думаешь, что я стал бы прятать половинку сферы в своём действующем убежище? Или, что орден накрыл после моей смерти настоящую лабораторию? Они были нужны на крайний случай.
Я это знала. Как и то, где точно находится лаборатория Умбры, которую он не показывал никому, но предпочла не выдавать себя. Скорее всего, колдун, подобно мне, не знает точно, какие воспоминания из его жизни я видела. Если он поймёт, что я знаю, слишком многое… Не думаю, что его удержит договор с Ардом. Тёмные всегда знают, как извернуться.
— Основная проблема не в ингредиентах и знаниях, а в том, что у нас на двоих нет никаких магических сил, кроме твоего чутья. Как призрак, я кое-что могу, но для настоящих манипуляций этого недостаточно.
В голосе колдуна, впрочем, я не чувствовала особой озабоченности этой проблемой. Для него это была одна из многих трудных и потому интересных задач, что встречались на пути. Я почти видела движение шестерёнок в его голове — он уже прикидывал, что можно было сделать.
— Сначала нужно точно понять, что точно случилось с Генерис. Этого я, к сожалению, сделать не могу. Нужен хороший целитель, который уже работал с бездарками.
— Как Трэс?
— Не знаю, я знаком с ним лишь по твоим воспоминаниям. Но, как понимаю, ты и сама не знаешь об этом гомункуле ничего. Поэтому мы пойдем к тому, чьи способности мне точно известны.