Злодейство торжествует
Шрифт:
— Вы хотите сказать, что он придет в себя не скоро?
— Ну, кажется, наконец до вас дошло, сэр. Разумеется, я могу приводить его ненадолго в сознание с помощью амфетамина, но в конце концов это убьет его.
— Нет, вот этого не нужно! — энергично возразил Хеллер. — Мы обязаны защитить его и не можем совершить подобную подлость только потому, что хотим спасти свои головы от топора. Даже не думайте об этом. Мы используем свои возможности.
— Я не имел в виду уход от ответственности, — стал оправдываться Прахд.
— Ладно, не думайте об этом совсем, — сказал Хеллер. — Мы с вами вполне заменимы.
На экране у Хеллера появилось лицо графини Крэк. Она послала ему воздушный поцелуй и произнесла:
— Привет, милый. Все точно так, как говорит Прахд. Он тут лежит в жидкости, восстанавливается. И ничего не происходит.
— Знаю, — сказал Хеллер.
— Я велела им установить здесь защитные системы.
— Хорошо. — Хеллер пожал плечами. — Но я не думаю, что кто-то заявится. Упырь не знает, что мы здесь. Я об этом немного поразмышлял, и мне кажется почти нелепым то, что он выдал общий ордер на мой арест: в отношении королевского офицера эти ордера сомнительны — в суде обычно просто выбрасывают их в мусорную корзину. Тут потребовался бы королевский ордер, а ему такого не добиться — это ясно как день. Ведь документ должен подписать человек, который лежит сейчас без сознания. Упырь, наверное, рвет и мечет. О его величестве ничего не говорилось в эфире, и я не думаю, что Хисст осмелится объявить об исчезновении императора. Если он это сделает, вся Конфедерация погрузится в хаос. Нет ни одного наследника: принцы поумирали, а Мортайе запрещено наследовать трон как бунтовщику. Прежде чем объявить Клинга покойником, Великому Совету потребуется его тело. Так что Ломбару остается только рыскать повсюду, чтобы найти меня. А у него только Аппарат — сила невеликая. Армия и Флот не окажут содействия на основании какого-то общего ордера на мой арест. Флотские будут над ним смеяться: «алкаш» есть «алкаш». Если Хисст не решится признаться, что император у меня в руках, я даже не представляю, на что он может пойти, чтобы настроить людей против меня. В его распоряжении только Аппарат, а «алкашей» я не боюсь. Так что я спокоен.
— Не слишком ли спокоен, милый? — с тревогой спросила графиня.
— Такова уж моя профессия, — ответил Хеллер, — соблюдать спокойствие.
— Но с этим ты иногда перебарщиваешь — уж я-то знаю.
— В настоящее время, — сказал Хеллер, — мы перебарщиваем с нашей разлукой. Глупо, что ты там сидишь у этой лохани с раствором, а мне достаются все удовольствия жизни. Мне тут нужно привести в порядок жуткое количество дел, и я никак не могу вырваться отсюда сейчас. Поэтому я попросил Гробса связаться с ВВС, и за тобой пришлют "Боинг Мах-3 Рейдер". Эти машины взлетают и садятся вертикально и могут приземляться в Афьоне.
— Кого? — не поняла графиня Крэк.
— "Боинг". Все воздушные линии из кожи вон лезут, стараясь вернуться к делам, но у них все места на год вперед раскуплены. Лететь тебе придется всего три часа. Буду тебя встречать в аэропорту "Ла Гардиа".
— Да нет, я имею в виду Гробса! — Графиня была в шоке.
— А, Гробса. Он теперь работает на нас, дорогая. Как-то забыл упомянуть об этом раньше. Но мне хочется, чтобы ты познакомилась еще кое с кем. Тебе она понравится.
— Она?
— Ну да. Нам нужно ее разрешение, чтобы обручиться.
— Что?
— Слушай,
— Подожди, Джеттеро. Я от твоих слов просто в штопоре.
— Им-то лучше не штопорить, или мы предадим военно-полевому суду все ВВС. Надень-ка на мордашку свою лучшую улыбку. При встрече все тебе расскажу. Люблю тебя. Пока.
— Джеттеро, — жалобно протянула графиня Крэк, — ты думаешь, что владеешь ситуацией?
Но Хеллер уже отключился, и экран погас.
Глава 4
Изумленной графине Крэк салютовали по обе стороны мира, дали возможность приземлиться на "любую из свободных взлетно-посадочных полос" аэродрома "Лa Гардиа", избавили ее даже от проверки в иммиграционном отделе и на таможне, и с воем сирен и эскортом из шести полицейских мотоциклов помчали с ветерком прямо к дому.
Ей удалось проскользнуть мимо сияющего улыбкой Бэлмора и, несмотря на слезы и всхлипывания горничной, переодеться и привести себя в порядок.
Когда она вошла в столовую, ее моментально снова привел в беспорядок набросившийся на нее с объятиями и поцелуями облаченный в нарядную форму Джеттеро.
Комната была забита цветами, столы так и ломились от яств, и люстры содрогались от звуков триумфальной музыки.
Эпштейн, Бац-Бац и Двойняшка пожимали ей руки, кланялись и приветствовали ее, сияя обожающими улыбками.
На столе перед ее стулом возвышалась стопка каких-то бумажек высотой в фут, и, когда она попыталась сесть, бумажки рассыпались и разлетелись по всему полу. Кредитные карточки! Всевозможных компаний! На всех значилось имя "Рада Парадис Крэкл", а карточка Бонбакса Теллера лежала в букетике из голубых орхидей. Графиня Крэк принялась прикалывать букетик к одежде. В это время вошли Бэлмор с двумя ливрейными лакеями. Они несли большущую золоченую раму.
Но эта вещь предназначалась не графине.
Слуги поставили ее на подставку. Это было что-то вроде пергамента, очевидно, отпечатанного по специальному заказу. На нем крупными буквами красовался заголовок из газеты "Нью-Йоркская грязь":
"ВОЙНА НЕ ОБЪЯВЛЕНА!
ПОД РУКОВОДСТВОМ ПРЕЗИДЕНТА
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ ОТОШЛИ ОТ ГРАНИ
ВОЙНЫ!"
Четверо мужчин так и закатились от хохота!
Графиня же, хоть лопни, ничегошеньки смешного в этом не увидела.
Когда смех немного поутих, графиня Крэк капризно сказала:
— Уж могли бы хоть сказать мне, над чем это вы так смеетесь.
— Эта штука будет повешена на стену в кабинете у Джета, — объяснил Бац-Бац. — Мы это специально перепечатали и поместили в рамку.
— Ну и что? Все равно непонятно.
Она повернулась к Джеттеро:
— Твои слова насчет Гробса и какой-то там женщины здорово озадачили меня. Это нечестно с твоей стороны.
Джеттеро рассмеялся:
— Ну что ж, зато любопытство заставило тебя поскорее сесть на самолет, разве не так? И мы избежали препирательств о том, следует тебе оставаться в Турции или нет.