Зловредный старец
Шрифт:
Впрочем, новизна в порядке судопроизводства Владетельных ничуть не смутила – народ у нас в стране поголовно образованный, князья тем более, так что зарылись в бумаги и принялись тщательно изучать – при этом периодически издавали такие звуки, будто читают увлекательный детектив, а не написанные сухим канцелярским языком протоколы допросов.
– Есть ли необходимость вызывать в зал Совета свидетелей, чтобы они лично подтвердили написанное? – спросил я, когда с изучением материалов справились все. – Это я тебя, князь Зулик Тимариани, спрашиваю.
Вот он, момент истины! Если он
– Нет, ваше величество. – покачал головой тот. – Все записанное – правда.
– Что же. – я прикрыл глаза, отгоняя вновь наваливающиеся головокружение и тошноту. – В таком случае я обвиняю тебя в том, что ты покушался на жизнь своего царя, в том, что хотел захватить власть над Ашшорией, отстранив от управления царскую семью и Совет князей, в том, что собирался, пользуясь своим братством перед богами с князем Латмуром из Девяти столбов, его к тебе доверием, использовать этого достойного человека в своих грязных и гнусных целях. Но более всего – обвиняю тебя в небрежности при подготовке заговора!
Кажется, если судить по вытянутым удивленным физиономиям как членов Совета, так и обвиняемого, последняя фраза задела не только кору головного мозга всех присутствующих, но и саму древесину.
– Да, князь! Я стар, и если бы руками твоих наемников прервался б мой земной путь, то сокращен он был бы лишь ненамного. Но столь бездарно организованное тобой покушение едва не привело к гибели моих наследников-царевичей, а ведь они совсем юны. Лишь мастерством брата Шаптура и милостью Дхавана[3] можно объяснить, что рана, нанесенная царевичу Утмиру, не стала для него смертельной. Для человека твоего опыта недопустимо так ошибаться. – я покачал головой. – Совершенно недопустимо.
Судя по лицам князей, тезис о непозволительности таких багов они полностью поддерживают.
– Что же, раз ты не отрицаешь своей вины, слово членам Совета. Каков будет ваш вердикт?
– Виновен. – прошамкал Тонай Дамуриани.
– Виновен. – запальчиво выкрикнул князь Лексик.
– Виновен. – мрачно кивнул Моцк Гелавани.
– Виновен… Виновен… Виновен… – понеслось со всех сторон.
Я покосился на примаса.
– С позволения вашего величества, считаю что совет высказался и единодушно признал Зулика Тимариани виновным в измене. – произнес Йожадату.
– Да будет так. Теперь, князья, нам надлежит определить ему наказание.
– По старинным обычаям, – поднялся со своего места князь Баратиани, – измена и заговор караются лютой смертью для предателя и всех его ближних, а владения его отдаются на поток и разграбление.
Молодой, принципиальный, справедливый и честный поборник традиций… Прям жаль, что его тещи в зале Совета нет – Шока Юльчанская и меня бы не постеснялась, дала бы зятю по башке. Это ж надо было умудриться на пустом месте нажить себе аж двух непримиримых врагов!
– Обычаи, это хорошо, конечно. Поток и разграбление – так и вовсе весело. А восстанавливать
Ах, ну почему рядом нет брата Круврашпури? Он бы сейчас так обосновал все, чего мне только ни захочется – ни один Конклав не докопается! А этот сыч-примас еще неизвестно что прокрякает.
– Боги… хм… Боги заповедовали нам воздавать равным за равное, что в своем своде законов записал еще просветленный Лугальзагеси, царь древнего Агаде, которому слова Небес принес сам вестник богов Каку. – примас-то, оказывается, моментально просек текущий политический момент и вовсе не горит наступать на мозоли Зуликовым зятьям. – Истинно, так записано в книге его деяний.
– Ну, с совсем равным у нас тут будет сложновато. – задумчивым тоном произнес я. – Поскольку лично князь никого не убил – только попытался, – но, думается, я смогу принять такое решение, которое не нарушит Мировую Гармонию. Ведь это именно из-за его попытки Смерть едва не прибрал царевича Утмира, я говорил об этом.
С трудом поднявшись со своего места, я добавил, подпустив в голос обличительной торжественности:
– Зулик Тимариани, Совет постановил, что ты виновен в измене, и я, Лисапет из рода Крылатых Ежей, царь Ашшории, приговариваю тебя и твоих соучастников к смерти. – князь вздохнул и склонил голову, но держался, в целом, молодцом. – Но я не снимал с себя монашеских обетов, потому должен быть милосерден – ты выпьешь яду. А дабы уж полностью все было по справедливости, даст его тебе тот, кого ты искалечил – мой внук, царевич Утмир.
Князья еще даже начать-то выражать свое мнение не успели, а внучара – его и Асира стулья были поставлены чуть сбоку от моего, – уже взвился на ноги и уставился на меня бешеным взглядом.
– Ты. Даруешь. Ему. Легкую. Смерть. – процедил мальчик, и его аж затрясло от ярости.
– Не я, а ты. Собственноручно. Брат Шаптур, подай царевичу чашу с ядом. – спокойным, надеюсь, тоном ответил я.
– Да я лучше из нее сам изопью! – выкрикнул пацан.
– Нет. Ты подашь ее князю. Впрочем, не стану препятствовать твоему желанию. Брат Шаптур, наполни чашу и для моего внука, из того же кувшина, что и чашу Зулика Тимариани. – я поглядел на Утмира и добавил: – Сначала забери его жизнь, а потом делай что хочешь.
– Да будет так. – сквозь зубы бросил мне мальчик, схватил кубок и понес его осужденному. – На, пей!
Он протянул сосуд так резко, что едва не расплескал его содержимое.
– Не горячись, царевич. – Зулик принял чашу с поклоном. – Когда-то ты все поймешь.
Он осушил кубок единым глотком.
– Не думаю. – зло бросил парень, развернулся, и стремительно проследовал к Шаптуру.
Валисса приподнялась со своего места, но осела под моим строгим взглядом. Что касается Асира, то он просто смотрел на нас с матерью глазами побитой собаки, как бы даже и не до конца осознавая происходящее, либо же оцепенев от нахлынувших эмоций.