Злой король

Блэк Холли

Она впадает в молчание. Мы оба уставились в потолок.

— Ты должна сказать ему, — говорю я. Думаю, это неплохой совет. Не совет, который я бы приняла для себя, но это вовсе не делает его плохим.

— Возможно. — Бомба слезает с кровати. — Никаких уловок и ловушек. Думаешь, безопасно впускать сюда нашего короля?

Я думаю о мальчике в кристалле, о его гордой улыбке и сжатом кулаке. Я думаю о рогатой фее, которая, должно быть, была его матерью, отталкивающей его от себя. Я думаю о его отце, Верховном короле,

который не потрудился вмешаться, даже не позаботился убедиться, что он одет или вытер лицо. Я думаю о том, как Кардан избегал этих комнат.

Я вздыхаю.

— Хотела бы я придумать место, где ему было бы безопаснее.

…

В полночь я должна присутствовать на банкете. Я сажусь подальше от трона и ковыряюсь в хрустящих угрях. Трио из пикси поют для нас капеллу, пока придворные пытаются поразить друг друга своим остроумием. Над головой люстры тают длинными прядями воска.

Верховный Король Кардан снисходительно улыбается и зевает, как кошка. Его волосы растрепаны, как будто он расчесывал их пальцами с тех пор, как встал с моей кровати. Наши глаза встречаются, и я отвожу взгляд, мое лицо горит.

Целуй меня, пока я не почувствую отвращение.

Вино приносят в цветных графинах. Они светятся аквамарином и сапфиром, цитрином и рубином, аметистом и топазом. Еще одно блюдо с засахаренными фиалками и замороженной росой.

Затем идут стеклянные купола, под которыми в облаке бледно-голубого дыма сидят маленькие серебристые рыбки.

— Из Подводного мира, — говорит один из поваров, одетый по такому случаю. Она кланяется.

Я смотрю через стол на Рандалина, Министра ключей, но он демонстративно игнорирует меня.

Вокруг меня поднимаются купола, и дым, благоухающий перцем и травами, заполняет комнату.

Я вижу, что Локк уселся рядом с Карданом, у него на коленях сидит молоденькая фейри. Она поднимает копыта и откидывает рогатую голову в смехе.

— Ах, — говорит Кардан, поднимая с тарелки золотое кольцо. — Я вижу, у моей рыбы что-то в брюхе.

— И у моей, — говорит придворная с другой стороны, выбирая одну блестящую жемчужину огромного размера. Она смеется от удовольствия.

— Это подарок моря.

Каждая серебристая рыбка содержит сокровище. Повара предстали перед королем, но они дают заикающиеся опровержения, клянясь, что рыба была свежевыловленной и не питалась ничем, кроме трав с кухни. Я хмуро смотрю на свою тарелку, на бусинки из морского стекла, которые нахожу под рыбьими жабрами.

Когда я поднимаю глаза, Локк держит одну золотую монету, возможно, часть сокровищ потерянного корабля смертных.

— Я вижу, ты смотришь на него, — произносит Никасия, сидя рядом со мной. Сегодня она одета в платье из золотых кружев. Ее темные турмалиновые волосы стянуты двумя золотыми гребнями в форме акульей челюсти с золотыми зубами.

— Возможно, я смотрю

только на безделушки и золото, которыми, по мнению твоей матери, она может купить благосклонность двора, — говорю я.

Она берет одну из фиалок с моей тарелки и деликатно кладет на язык.

— Я потеряла любовь Кардана из-за легких слов Локка и легких поцелуев, засахаренных, как эти цветы, — говорит она. — Твоя сестра потеряла твою любовь, чтобы получить любовь Локка, не так ли? Но мы все знаем, что потеряла ты.

— Локка? — Я смеюсь. — Избавление.

Она нахмурилась.

— Конечно, ты смотрела не на самого Верховного короля.

— Конечно, нет, — повторяю я, но не встречаюсь с ней взглядом.

— Знаешь, почему ты никому не рассказала мой секрет? — спрашивает она. — Возможно, ты говоришь себе, что тебе нравится иметь власть надо мной. Но по правде говоря, я думаю, ты знаешь, что никто тебе не поверит. Я принадлежу этому миру. А ты нет. И ты это знаешь.

— Тебе даже не место на суше, морская принцесса, — напоминаю я ей. И все же я не могу не вспомнить, как Живой Совет сомневался во мне. Я ничего не могу поделать с тем, как ее слова лезут мне под кожу.

Тот, кому ты доверяешь, уже предал тебя.

— Это место никогда не будет твоим миром, смертная, — говорит она.

— Это мое место, — говорю я, гнев делает меня безрассудной. — Моя земля и мой король. И я буду защищать их обоих. Уходи.

— Он не может любить тебя, — говорит она мне, ее голос внезапно ломается.

Ей, очевидно, не нравится мысль о том, что я претендую на Кардана. Очевидно, она все еще влюблена в него, и так же очевидно, не имеет понятия, что с этим делать.

— Чего ты хочешь? — Я спрашиваю ее. — Я просто сидела здесь, занималась своими делами, ужинала. Ты единственная, кто подошел ко мне. Это ты обвиняешь меня… и я даже не знаю в чем.

— Скажи мне, что у тебя с ним, — Никасия нервничает. — Как ты обманом заставила его сделать тебя правой рукой, ты, которую он презирал и унижал? Как ты стала его ушами и глазами?

— Я скажу тебе, если ты скажешь мне что-нибудь взамен.

Я поворачиваюсь к ней, уделяя ей все свое внимание. Я ломала голову над тайным проходом во дворце, над женщиной в кристалле.

— Я сказала тебе все, что я хочу, — отвечает Никасия.

— Не все. Мать кардана, — говорю я, прерывая ее. — Кем она была? Где она сейчас?

Она пытается превратить свое удивление в насмешку.

— Если вы такие хорошие друзья, почему бы тебе не спросить у него?

— Я никогда не говорила, что мы друзья.

Слуга с полным ртом острых зубов и крыльями бабочки на спине приносит следующее блюдо. Сердце оленя, приготовленное из редких и фаршированных поджаренных лесных орехов. Никасия собирает мясо и слезы в нем, кровь стекает по ее пальцам.