Злой король
Шрифт:
Теперь он подкрадывается к скалистому берегу и всматривается в волны, шумящие внизу. Он смотрит и смотрит так, словно видит, как глубоко держат Джуд. Как будто он может заглянуть в сердца тех, кто посмел пленить ее, и найти способ причинить им такую боль, что они тотчас вернули ее Кардану.
— Королю небезопасно бродить одному, — говорит Бомба, выходя из темноты настолько тихо, что он начинает сомневаться в собственном мастерстве. Капюшон закрывает ее голову, но он видит, как торчит одна из ее белых кос.
— А я-то думал, меня никто не услышал, — жалуется
— Вы очень хорошо справились, Ваше Величество, — комплимент от Бомбы выглядит так, словно он ребенок, который остро нуждается в поощрении.
Все относятся к нему с таким ощутимым снисхождением. Как будто он тот, кого необходимо щедро хвалить за любой успех, который у других считается обыденностью, ничем не примечательным поступком. Раньше он не возражал. Ему это льстило.
Теперь же он ненавидит это.
Но все же есть ощутимая польза — если никто не будет подталкивать его к тому, чтобы быть лучше, ему самому придется подталкивать себя. И эти мысли вновь заставляют его думать о Джуд. Ее жизнь перешла от преданности мечу к изучению искусства Двора теней, к попыткам понять, как верно править. И это не так, как в королевской школе, где он совершенно не видел, что она умна, серьезна и абсурдно хороша во всем, за что бралась. Это не умаляет его пылкой ненависти к ней в те моменты, потому что она была живым доказательством того, что его королевское превосходство так же эфемерно, как утренний туман. Но он не знал, как будет страшно, если весь этот ум, серьезность и мастерство обернутся против него
И каково это, наконец, понять, что значит быть такой, как она. Не обладать природным талантом, как он наивно предполагал. Или же обладать им, но в сочетании с жестоким графиком тренировок, самодисциплиной и сдержанностью. Он не уверен, что у него хватит на это смелости. Как и воли.
Кардан смотрит на море, на грохот волн.
Он твердо стоит на земле, но все равно чувствует, что тонет.
— Во дворце есть кое-кто, владеющий информацией, — говорит Бомба. — Ты должен прийти.
— Это Никасия? — Он не должен был быть с ней высокомерен после первого удара Подводного мира. Но еще не поздно изменить свою тактику.
Иди к Никасии и соблазни ее.
Он отказывается поощрять преследующий его поток мыслей, отказывается вспоминать, как Джуд задыхалась, когда он прикасался к ней. Словно она изнемогала от желания. Словно хотела его. Или то, как она зажмурилась, словно не могла видеть, кто именно вызывает это желание в ней.
— Нет, — Бомба отрицательно качает головой, — это леди Аша.
Его мать. На мгновение Кардан задается вопросом, знает ли Бомба, кто для него леди Аша. Но, конечно, она знает; она просто слишком сдержанна, чтобы рассказать об этом.
— Она была в Башне Забвения и последняя, кто разговаривал с Джуд перед ее исчезновением. — Бомба бросает на него сочувственный взгляд. — И она желает говорить только с тобой.
— Ну, что ж, — вздыхает он, — я слышал, что не следует заставлять даму ждать.
Когда он входит в холл, первая дикая
Он ждал, что кто-то скажет, что он непригоден, с того момента, как корона была возложена на его голову. Но, разумеется, о таком не говорят в лицо Верховному королю. Они шепчут об этом лишь за спинами.
Леди Аша тоже этого не говорит. Она улыбается ему выученной улыбкой придворной дамы.
Прежде чем Элдред запер ее, Кардан отчаянно жаждал получить ее внимание. Редкие похвалы с ее губ только обостряли его жажду. И хотя прошло уже много лет, он обнаружил, что не так неуязвим, как хотелось бы.
Она одета в темно-пурпурное платье, ее лицо раскрашено, а в заостренных ушах даже виднеются золотые обручи. Ее рога блестят от недавнего применения сладкого масла. Очевидно, она ходила к друзьям до того, как попала во дворец. Очевидно, все это переодевание для аудиенции с ним. Очередной театр.
— Мама, — говорит он, подходя к ней. Его хвост нервозно вьется, подрывая попытку притвориться безразличным.
Она встает с дивана и низко кланяется.
— Интересно, окажусь ли я в немилости?
Ему стыдно за то, что он дал ей повод задуматься о подобном. В конце концов, он не выпустил ее из Башни после коронации.
Кардан не думал, что сможет в принципе полноценно считать себя Верховным королем. Но объяснить это невозможно, и даже если бы он нашел способ, она была из тех матерей, которые склонны отвечать на подчинение дикостью.
Лучше бы ей оставаться неуверенной.
— И все же ты просила встречу исключительно со мной, — говорит он, прячась в знакомой надменности.
Леди Аша улыбается ему другой улыбкой, как хищник, собирающийся нанести удар.
— Ваш Сенешаль предложила мне побег из Эльфхейма. Но ее больше нет. И вот я пришла посмотреть, есть ли у тебя хоть капля милосердия, чтобы получить мою верность.
Ее слова жалят. По ее задумке, они предназначались именно для этого. Но Кардан мастер поглощать удары, ничего не давая взамен.
— Надеюсь, ты не собираешься просить у меня твои старые комнаты во дворце. Боюсь, я их поджег.
Он вспоминает, как лежал на кровати в старой комнате: острая, жгучая боль от арбалетной стрелы, задевавшей его бок, запах разлитого вина, кричащая девушка.
А потом Джуд.
Он прерывает мать на середине какого-то язвительного комментария о ее пребывании во дворце.
— Просто скажи мне, чего ты хочешь от меня. Драгоценности? Платья? Уютное поместье? Это скучно. Есть ли смысл в соревновании за самое черствое сердце? Все, что я хочу, это знать, когда ты в последний раз видела мою сенешаль. За это я бы дал тебе довольно много, и я бы угрожал тебе, если бы потребовалось. Давай ограничимся первым.
На мгновение Леди Аша кажется подавленной, но потом она становится раздражительной.