Злой
Шрифт:
— Сделаем так, — начал Метеор, нервно глотая слюну. — Почтальона придётся обезвредить. Иного выхода нет.
— Только не сейчас, — холодно изрёк Вильга, — а после воскресенья. Если всё пройдёт удачно, то отдадим их обоих Кудлатому — пусть делает, что хочет. Другого ничего не придумаешь.
— Правильно, — согласился Крушина, — сейчас не время заниматься мелочами. Кудлатому? — с некоторым опозданием он осознал весь ужас такого предложения; ему вспомнилась смерть Кубуся Вируса, и горячий пот побежал у него по спине. — Зачем
— Об этом потом, — лихорадочно проговорил Метеор, — а сейчас, Бобусь, забери этого почтальона ко мне. Свяжем его, как узел, и положим у меня на чердаке. До воскресенья. Правда? — вопросительно посмотрел он на Вильгу.
— Правильно, — сказал Вильга, — и билеты заберите туда же. Там будет безопаснее. Тут могут искать этого почтальона. — Видно было, что он старается любой ценой избавиться от билетов.
— И найдут Ирму, — нервно засмеялся Метеор. — Нет, нет. Билеты не должны быть там, где он. С этим почтальоном может начаться непредвиденная драка, и билеты пропадут. Такого допускать нельзя. — В Метеоре проснулся бизнесмен. — Билеты завезём на Пружную, другого ничего не придумаешь. Что-нибудь уж скажем председателю. А Ирму я заберу завтра утром. Найду для неё какое-нибудь пристанище, не бойся, Алюсь. У меня ещё есть надёжные места в Варшаве.
— Правильно, — одобрил Крушина, — дело говоришь, Юрек!
— Ты взял с собой людей, Бобусь? — спросил Метеор.
— Взял, — ответил Крушина, — сидят в «шевроле».
— Ну всё. Пошли вязать его! — сказал Метеор, и кадык на его худой шее вздрогнул.
Они вошли в комнату. Увидев их, Антоний Пайонк, как обречённый на смерть, отступил к стене.
— Сынок, — обратился к нему Роберт Крушина, подходя, — сынок, — повторил он со зловещей усмешкой, оскалив мелкие крепкие зубы, — если будешь вести себя спокойно, ничего плохого с тобой не случится.
— Пан! — ответил с неожиданным достоинством Антоний Пайонк, — предупреждаю вас, я государственный почтовый служащий и сейчас нахожусь при исполнении своих служебных обязанностей! За нападение на меня вы будете строго наказаны! — Говоря это он прикрылся сумкой, полной писем. Было что-то почти торжественное в его жесте и позе, но длилось это всего один миг. Мощные лапы Крушины упали на затылок Пайонка, сдёрнули с его плеча сумку, бросили её в угол и пригнули почтальона вниз. Письма рассыпались по полу.
— Люди ведь ждут этих писем! — вопил Антоний Пайонк, — так нельзя, а-а-а-а-ах! — его возглас закончился задушенным хрипом. В дверь алькова бешено застучала Марта.
— Полотенце! Занавески! Скатерть! — орал Крушина. — Скорее! — Он сел на Пайонка. Метеор отпер дверь в спальню и схватил Марту в крепкие объятия. Вильга стал вытаскивать из шкафа постельное бельё. Через минуту Антоний Пайонк лежал уже на полу с кляпом во рту; из белого мешка торчали только ноги в лёгких бежевых сандалиях.
— Поеду приготовлю квартиру. Буду
— А ну-ка заведи «шевроле» в гараж; мы отнесём его, — сказал Вильга Крушине, указывая на связанного Пайонка. Крушина сбежал по лестнице вниз. Вслед тем раздался грохот грузовой машины, медленно въезжающей в гараж. Крушина вернулся наверх и, тяжело дыша, взвалил на плечи беспомощного Пайонка. Марта, опершись плечом на выступ алькова, полным ужаса движением прикрыла себе рукой рот, словно сдерживая крик.
Внизу Крушина бросил Пайонка через задней борт в железный кузов автомашины и прикрыл грязным брезентом. Потом ещё раз поднялся наверх за билетами и старательно уложил их под скамейкой в кузове.
— Пан инженер, — обратился он к Вильге, который также спустился вниз, — а кто поедет? Мне сейчас нужно на Пружную. Парней из «гвардии» я высадил; зачем им всё знать? Пошлю их трамваем на Вильчую, пусть дожидаются у ворот с Метеором.
— Я сейчас тебе кого-нибудь дам, — поспешно сказал Вильга и направился в дальний освещённый угол гаража, где возились какие-то люди. — Китвашевский, — позвал он, — иди-ка сюда! — От работающих в углу людей отделился высокий худой человек в грязной сетчатой рубашке и засаленной кепке; характерным для механиков жестом он вытер руки о лоснящиеся тиковые брюки.
— Слушаю вас, пан инженер, — вежливо проговорил он.
— Сделаешь две ходки на этом «шевроле», — сказал Вильга, указывая на грузовую машину, — на Вильчую и на Пружную. На Вильчей у ворот ждёт пан Метеор, ты же его знаешь, верно?
— Знаю, — подтвердил Китвашевский.
— Ты что, — спросил Вильга, — водку пил?
— Вот столечко, — пренебрежительно бросил механик, — всё равно что ничего. Неполный литр на троих.
— Гм, — встревожился Вильга, — можно ли тебя сейчас пускать за руль?
— Пан инженер, — в полумраке гаража было видно, как лоснящееся лицо Китвашевского собралось в бесчисленные морщины хитрой усмешки, — не о чем говорить. Что значит для варшавского шофёра такая капля? Будто не ездил я и после литра! И кто меня предупреждает — вы, пан инженер, такой специалист! — В этой двусмысленной фамильярности было что-то убедительное.
— Ну ладно, — согласился Вильга, — садись и поезжай.
Китвашевский подошёл к «шевроле», залез в кабину и завёл мотор. Крушина стал на подножку и подробно объяснил, куда ехать, а затем выскочил во двор.
— Шая! — свистнул он сквозь зубы.
К нему подошёл невысокий юноша, куривший до того с группкой молодых людей возле железного фонаря. Крушина торопливо бросил ему несколько слов, и Шая кивнул головой.
— Ну пошли отсюда, — приказал Шая своим парням. «Гвардия» сунула руки в карманы и шатающейся походкой двинулась в сторону Желязной.