Злой
Шрифт:
— Что ты говоришь? — заинтересовался пан в телке и спрятал в карман руку с револьвером. Дуло было выразительно нацелено на собеседника. — А в каком же отделе ты работаешь?
— В отделе кирпича, — поспешно объяснил «продавец», — розничная продажа материалов.
— Ну, — невозмутимо бросил пан в котелке, — давай деньги!
«Купец» достал из кармана смятые в комок банкноты и протянул их незнакомцу.
— На, — проговорил он голосом, в котором была незаслуженная обида, — подавись!
— Не понимаю, — тактично продолжал разговор пан в котелке, —
— Я тоже так считаю, — недовольно сказал «продавец», — но начальник отдела не разрешает брать больше. Говорит, что двадцать злотых охотно даст каждый и не сообщит в милицию. А если и сообщит, то всё равно ничего не будет, милиция даже постового не пришлёт, потому что невыгодно: слишком мелкая сумма. А нам это выгодно. Пятьдесят клиентов за ночь, и уже можно жить.
— Действительно, — вздохнул пан в котелке. У вашего начальника есть голова на плечах. Интеллигентный человек!
— Да уж наверняка! — согласился хриплый голос. — А вот ты, брат, со своей свободной профессией долго не протянешь. Только коллективный труд бывает успешным, в одиночку никак нельзя. Коллектив — это организация, монополия, масштаб. Сегодня у меня заберёшь кассу, я доложу куда надо; ещё раз подскочишь — пойдут новые докладные, и ты оглянуться не успеешь, как схватит тебя где-то Кудлатый. Мы люди Кудлатого, — гордо добавил он, — нарвёшься, брат, на неприятности.
— Правильно, — кивнул пан в котелке. — Я сам бы куда-нибудь записался, в какую-нибудь серьёзную организацию. Ты прав, коллега. Не сердись на меня. Вот твои деньги. Позволь только забрать мои двадцать злотых. Сам понимаешь, это уже дело принципа.
Он отдал «продавцу» скомканные банкноты и предложил ему сигарету. Тот затянулся, на лице его отразилась сосредоточенная работа мысли.
— Пойдём, — сказал он, немного подумав, — я познакомлю тебя с людьми, которые могут для тебя что-нибудь сделать.
Они вместе вышли из ворот и пошли к рынку.
— Ясь! — крикнул «продавец» в сторону лесов, когда они миновали корыто с известью. — Я сейчас вернусь, хорошо?
— Хорошо, — донёсся из темноты свистящий голос.
На рынке гулял ветер — тёплый, но неприятный; лампы сильно качались, казалось, что мостовая и стены непрерывно движутся. Из открытой двери ресторана «Под базиликой» вышел на улицу высокий худой человек в замасленной шапке и в лоснящихся от смазки тиковых брюках. Он был сильно пьян, шатался, но не шумел. Возле входа в Запецк пьяный приблизился сзади к шедшему рядом с паном в котелке «продавцу» и вдруг толкнул того в спину. «Продавец» быстро обернулся, готовый к ссоре, но, увидев пьяного, недовольно скривился и сказал без всякой обиды:
— Ах ты алкаш! Вот это нализался! Чего тебе, Китвашевский?
— Юмба, одолжи сотню, — невнятно пробормотал тот. — Завтра отдам… Говорю тебе, — продолжал он, — у нас такой скандал! Мне нужно сейчас же вернуться в гараж, вот только добавлю немножко. Дай червонец, Юмба! Завтра отдам, ладно?
— Отстань от меня, голодранец, —
— С этим паралитиком? — удивился Китвашевский, указывая на пана в котелке. — Я его откуда-то знаю, — вдумался он, скользнув пьяными глазами по фигуре с зонтиком. — Ага, вспомнил! Это его развалина у нас в гараже стоит. Боже мой! — вспомнил он и расстроился не на шутку. — Нужно возвращаться. Вильга меня убьёт, когда узнает.
— Прекрасно, — неожиданно откликнулся пан в котелке, — поедем вместе. У меня тоже есть дело к Вильге. Китвашевский, останови такси, а ты, Юмба, — обратился он к онемевшему от удивления «продавцу», — не волнуйся. Я и не таких, как ты, обводил вокруг пальца, такая у меня работа. Я инспектор контроля, понял? О тебе напишу сегодня отличный рапорт — прекрасный, добросовестный, ценный работник. Приятно, а? Возможно, будет какое-то повышение, премия.
Юмба с уважением поклонился и приветливо пожал руку пана в котелке.
— Пан инспектор, — промямлил он, — я этого не ожидал. Прошу как-нибудь зайти после работы неофициально на рюмочку. Нам с Ясем будет очень приятно.
Китвашевский остановил такси, проезжавшее по Пивной улице. В такси он не проронил ни слова: давала себя знать дисциплина. Через десять минут они свернули с Желязной на Крахмальную, и на самом углу разминулись с мчавшим на широко поставленных колёсах приземистым чёрным «ситроеном».
Возле ворот затормозило какое-то такси.
— Остановитесь, пожалуйста, — быстро сказал шофёру пан в котелке и подал ему деньги, не сводя глаз с чужого такси: именно в этот момент из него выскочил необыкновенно плечистый мужчина и, поспешно закрыв за собой дверцы, быстро побежал к воротам. Пан в котелке вылез из машины вслед за Китвашевским. Тот, пошатываясь, прошёл по двору и исчез в темноте гаража. Пан в котелке осторожно, на почтительном расстоянии, следовал за ним. Вскоре из гаража донеслось журчание воды и фырканье: Китвашевский сунул голову под кран, прежде чем идти к Вильге.
Пан в котелке нашёл в темноте лестницу и потихоньку двинулся наверх. «Если кто-нибудь встретит меня здесь, на этой лестнице, — подумал он, — мне конец». Наверху послышался беспорядочный топот. Пан в котелке вытер со лба пот и несколькими стремительными прыжками достиг верхней лестничной площадки. Здесь он сразу же укрылся за нагромождённым на одном из столов оборудованием и, бродя в темноте мастерской, мало-помалу приблизился к светлеющему прямоугольнику двери в контору.
Всем телом припав к стене, он внезапным прыжком перемахнул через порог, окинул пытливым взглядом пустую контору и вскочил в открытую дверь, ведущую в переднюю. Сердце его сильно билось: он попал в незнакомое помещение. Постепенно, осторожно, затаив дыхание, старый следопыт сделал ещё два шага и забрался в угол между вешалкой, полной пальто, и входом в столовую; потом с опаской высунул голову. Жёлтая кожа на его худом лице натянулась, как на бубне, быстрые чёрные глаза жадно разглядывали неожиданное зрелище.