Злые куклы
Шрифт:
Она проснулась оттого, что в спальню вполз страх. Сначала, играючи, тронул пятки, потом быстро пробежал по спине и вонзился в голову длинной тонкой иглой. Она проснулась и долго-долго лежала с закрытыми, глазами, стараясь понять, откуда… Откуда идет волна липкого мерзкого пота и почему так холодеют пальцы.
Сердце стучало громко и ритмично, заглушая привычный стрекот часов. Получалось, она слышала только свое сердце, только то, что обрывалось внутри.
А еще шорохи, звуки, которым не было объяснения. У нее был собственный каталог шумов — вот капнула вода, вот скрипнул диван, беспокойно вздохнул супруг, причмокнула губами Лялька, соседи
Но что это? Сердце подпрыгнуло и гулко ударилось о кровать. Этот странный протяжный скрип… Если бы в доме жила собака, если бы она согласилась на кошку, если бы читала Стивена Кинга… Но нет. Она отчетливо слышала звук, не поддающийся объяснению и не описанный в ее каталоге.
— Там кто-то ходит? — прошептала она, трогая мужа за плечо.
— А? Что? — Он встрепенулся и приподнялся на локте. — Что ты хочешь? — спросил он хмуро.
— Там кто-то есть? — Она прижалась к его спине и постаралась дышать чуть ровнее.
— Совесть твоя там ходит. Подружилась с привидением, и теперь они вместе тебя изводят. Когда-то она должна просыпаться, жалко только, что вы с ней пробуждаетесь в разное время.
Кирилл лег на спину и мечтательно поглядел на потолок. Сон куда-то ушел. А что, если?.. А что, если они догадаются? А что, если они уже догадались и теперь ищут доказательства? Впрочем…
— Дура, — раздраженно сказал Кирилл и, распрощавшись с остатками спокойствия, пружинисто спрыгнул с супружеского ложа. — Дура, — еще раз повторил он, наткнувшись на икебану из арабских цветов, багульника и пятилетнего кактуса. — Можно не держать эту дрянь возле кровати?
Даша осторожно открыла глаза и недоверчиво посмотрела на пол.
— Я сейчас умру, — тихо прошептала она.
— Ты только обещаешь, — бросил Кирилл, вынимая из пятки редкий экземпляр шипа.
— Нет, точно. Он там не стоял. Я убирала. Я помню. Здесь кто-то был, — вдруг взвизгнула она. — Это твоя сумасшедшая дочь! Это она! Давай спросим!
— Заткнись! — Кирилл нервно повел плечами. Неужели все так просто — Лялечка снова взялась за старое? Дочь терпеть не могла Дашку. Даже своим скудным умишком она умудрилась найти брешь в ее здоровом оптимистичном мировосприятии: вещи, попавшие не на свое место, вызывали у Даши приступы бешенства, плавно переходящие в нудные длительные депрессии. Кстати, от этого тоже можно лечиться. Но две психопатки в одном доме? Нет, Глебов не потянет.
Можно даже не заикаться. Кирилл чуть успокоился.
— Даш, девочка просто шалит. Она, наверное, ходит во сне. А ты испугалась. Давай спать. — Кирилл подошел к трюмо и выдвинул нижний ящик. Все, что должно было лежать в нем, осталось на месте. Пожалуй, теперь это стоит сжечь. Он легко натянул шорты и нырнул между узкими швами в футболку. — Черт, включи свет, ни хрена не видно.
— Ты будешь спать одетым? — обиделась жена.
— Нет, мне надо пройтись. Я сам закрою… Зажечь тебе свет?
Даша не ответила. Она опять почувствовала, что боится. И не вот этих — привычных, постоянных отлучек мужа, а того, что сидит у нее внутри. Даша не верила, что Лялька взялась за старое. Нет. Даша прислушалась к тишине и посмотрела на свои руки. Нет. Нельзя. Нельзя, чтобы это случилось именно с ней. И именно теперь. Если племянник Костик — когда же он только приедет? — сможет окрутить эту чертову дуру, то это уже почти гарантия. Хотя Глебов —
— Кирилл, — на всякий случай прошептала она, стараясь не шевелиться. — Кирилл, кто-то у нас есть. Есть. Есть! — Даша примерзла к холодной шелковой простыне и не могла пошевелиться. Утро? Скоро ли утро?
Кирилл выскочил во двор и, сделав несколько приседаний, задумался. А чего это он, собственно? Что случилось? Кто? Кто может заподозрить его, во всех отношениях замечательного, в чем-то паскудном? Да, он любил женщин. Но практически на всех своих возлюбленных он женился и только с одной имел долгую внебрачную связь. Однако и это еще нужно доказать. И все же небольшой набор полуцветной бумаги жег ему руки. Избавиться. А там, в сейфе, — пусть. Там — дела Афины. Здесь — только его. Так отречемся от старого мира? Кирилл повертел головой и подумал, что просто выбросить ненадежно. При теперешнем усердии бомжей его тайны могут украсить стены подвалов, а кому это надо?
Значит, сжечь? Костер… Но с другой стороны, ведь это все могло бы пригодиться… Ах как могло бы. Жаль, что поздно. Кирилл поднял голову и обнаружил, что небо над ним стремительно светлеет. Через некоторое время народ начнет просыпаться и потянется на пробежки, с собаками — на прогулки.
— Привет. Не спится? — раздался почти знакомый голос из кустов.
— Что? — Кирилл подпрыгнул на месте. — Кто здесь? А?
Кирилл от неожиданности выпустил из рук то, что вынес из дома, и про себя выругался. Неприятный холодок тронул спину, сковал мышцы. Мамочки родные, маньяк, что ли? Ветки кустов жутковато подрагивали. Кто-то там ворочался. Ну надо же так влипнуть!
— Иди сюда и пакетик подбери, — позвал невидимый собеседник и протянул к пакету длинную розовую руку. — О, да тут интересно.
— Ах, ты еще и не маньяк, — возмутился Кирилл, мгновенно приходя в себя. — Ах, так ты просто подглядываешь. — Он ринулся в кусты и практически поймал за шкирку своего утреннего знакомца.
— Попрошу! Я при исполнении, между прочим.
— Кузя, опять ты? — Кирилл нехорошо прищурился и поплевал на кулаки. — Ну, все, мое терпение лопнуло. Сейчас сколько? Пять? Шесть? Значит, тебя избили хулиганы. Причем без свидетелей…
— Ты успокойся. — Петров-Водкин в принципе понимал глубокое душевное волнение Кирилла. Он кинулся собирать рассыпавшиеся из пакета бумаги. От кулака Кирилла он сумел увернуться. Ладно, пусть человек пар выпустит.
— Я тут по делу пробегал, — миролюбиво объяснил Петров-Водкин. — Знаешь, я подумал… Сейф, наверное, к себе заберу. Мы его откроем, а потом к делу приспособим. Твоего там ничего? Ну, кроме этого. — Кузьма Григорьевич протянул ему пакетик. Одним глазком он туда уже, конечно, глянул, профессионал ведь. Там лежали фотографии каких-то девиц, на оборотах были написаны странные цифры: 20–50-100 или 10–15–35. Кроме карточек, были в пакете еще списки, то ли зашифрованные, то ли каракулями выведенные. Но Петров-Водкин понял одно — все эти девицы как-то связаны с Кириллом. Может, это все его бывшие… Архив, что ли?