Злые куклы
Шрифт:
Он совсем не умел с ней разговаривать. И не понимал, когда она шутит, а когда говорит всерьез. Обманывала Даша его легко. Но и жертвы приносила огромные. Только женившись на ней, он понял, как трудно давался ей этот бардак и неупорядоченность существования.
— А давай их топить. Или убивать током…
— Ну топить долго, давай — током, — поддразнивала его Даша и выпускала на пол всех этих несчастных квакающих существ. Метры пленки она изводила, чтобы заснять лягушиную охоту. Разумеется, эти фотографии никуда не брали.
Метод соцреализма не терпел надругательства
А как она оказалась у него в постели, Кирилл даже не мог вспомнить. То ли Жанна повезла Ляльку на каникулы в Тбилиси, то ли положила в клинику в Москву и жила там, в коридоре… Жанки не было. Образовалась пустота, с белым-белым романтическим снегом за окном… Новый год такой тоскливо-одинокий… Да, точно, это было зимой. Кирилл сидел дома и тупо глядел «Голубой огонек». «Был час пик, бежали все куда-то…» — пел Леонтьев, а Кирилл бродил по квартире, вдыхая уже почти неуловимый запах Жанкиных духов. Он ее любил. Вот тогда он понял, что всегда любил именно ее. Поэтому Дашка была как бы не в счет. Она забежала в два часа ночи с очередным, вдрызг пьяным ухажером. Парень едва мычал и все пытался пританцовывать. Кажется тогда они разбили в прихожей зеркало.
— Скучаешь? — спросила Даша, мазнув ладонью по лицу Кирилла.
— Да. Тоска, — ответил он и вздрогнул. Дашин ухажер громко всхрапнул, пристроившись на коврике в туалете. — Все, теперь будем ходить на двор.
— Не беда, — сказала Даша и стянув через голову туго связанный свитер, села ему на колени. — Замена на поле? Устраивает? — Она дышала не только туманами, но и застарелым крепким перегаром. — Жанна оценит мое стремление сохранить вашу семью. — Это заявление было абсолютно искренним. Даша считала, что короткий пересып с ней не может считаться супружеской изменой, потому что сама она не имела в виду ничего такого. Все произошло стремительно. Дашин жених еще не успел проснуться, как стал рогатым.
— Я, собственно, что хотела, — деловито сказала Даша. — Мне нужны туфли на шпильке и вечернее платье, которое Глебов подарил Жанке на именины. Она разрешила. А то, знаешь, завтра в гости с этим, — она кивнула в сторону стонущего жениха, — идти. Так чтоб не опозориться. Когда твои будут звонить, скажи, чтобы и мне звякнули. Мне еще у Жанки нужно денег занять.
— Займи у меня, — глухо предложил Кирилл.
— Это будет проституция, — обиделась Даша.
— А так что?
— А так — дружба семьями, непонятно?
Или это было на майские? Но про вечернее платье Кирилл помнил особенно хорошо. Она его так и не вернула. Или на ноябрьские?.. А потом пару лет, как ни в чем не бывало, Даша изображала друга семьи. По-своему она была очень привязана и к нему, и к Жанне, и даже к Лялечке, при виде которой изо всех сил скрывала брезгливость.
— Только пусть она меня не слюнявит, единственная просьба. Ну пожалуйста. — Даша носилась по квартире, прячась от пылких объятий дочери Кирилла. А та, бедная, считала, что с ней играют. И еще Даша всегда съедала Лялечкины конфеты — все до единой и все обещала ей обязательно принести таких же. Зато сколько снимков дочери она сделала
И еще Даша всегда нравилась его маме… Как же он вляпался… Как вляпался…
Кирилл осторожно посмотрел на Петрова, который, широко разинув рот, глядел на восходящее солнце.
— Красиво? — ехидно спросил Кирилл и облегченно вздохнул. Рядом с этим несчастным сыщиком все его ночные страхи мгновенно улетучились. Ничего такого. Ничего такого… И даже сейф — не беда. Он снова рванул на себя пакет.
— Да я так отдам, — спокойно сказал Кузьма. — Только посмотри, она-то живая… Вон, по балкону носится…
— Афина? — Кирилл чуть отодвинулся и проследил за взглядом Петрова. — А, так это Даша. У нее сегодня ночь с привидениями… Пришлось вот из дому уйти.
— Да можешь не оправдываться, это со всеми бывает, — участливо заметил Кузьма. — Ничего, сейчас за это и статьи-то нет. Да и раньше не было. Ты в это малолетних не втягивал?
Кирилла будто обдали кипятком. О чем это он? Что он этим хочет сказать? Самообладание. Но как же его сейчас не хватает.
— Я не понял, она кричит? — спросил Петров, пружинисто вскакивая на ноги. — Она что — с прощальным салютом? Прыгать будет? Кирилл?! — Он испуганно посмотрел на Матвеева и укоризненно покачал головой.
— Да никуда она не прыгнет! — Кирилл сплюнул под ноги и побежал к подъезду. В свете произошедшего с Афиной ему совсем не хотелось, чтобы Даша выпрыгнула с балкона на глазах у всей милицейской управы. — Стой, зайди в комнату, я уже дома! Стой, Даша! — прокричал он, скрываясь в подъезде родного дома.
Петров, немного поколебавшись, занял позицию на улице. Он решил в случае чего криками отгонять Дашу Матвееву от бортика. Созданный Кузьмой Григорьевичем шумовой эффект мог привлечь внимание соседей. Таким образом несчастную жертву можно было спасти.
— О, дайте, дайте мне брезента, я свой позор сумею искупить!!! — во всю мощь сильного, но противного голоса запел Кузьма Григорьевич.
Даша вдруг перестала метаться по балкону. На несколько мгновений она застыла на месте и с интересом посмотрела вниз. Кроме нее, вниз посмотрели еще десятка два человек.
— Мужик, ты что, дурак? — спросили с пятого этажа.
— А одеяло подойдет? — поинтересовались со второго.
— Мама, несите ведро воды, сейчас мы этого тореадора искупаем, — раздалось с балкона, явно принадлежащего соседнему, не имеющему к происходящему никакого отношения подъезду.
— Трубадура, — огрызнулся посторонним наблюдателям Петров, а всем другим объявил: — Женщина хочет выброситься с балкона.
— Нет! — отчаянно завопила гражданка Матвеева, размахивая руками. — Нет! Ни за что! Никогда!
— Так хочет или нет? — строго спросил мужчина с пятого.
— Хочет, но стесняется публики. Дайте брезент, тогда обойдемся малой кровью, — попросил Петров.
— Коля, Коля, просыпайся, отгони машину. Или сейчас на ней таки будут мозги, — с характерным акцентом заверещали где-то над Кузиным ухом.