Злые вихри
Шрифт:
Значитъ, ему надо уйти отъ нечистой любви, надо вернуться къ дочери, жить для нея -- и тогда, мало-по-малу, вс бды отойдутъ отъ него, и онъ отдохнетъ, найдетъ если и не полное счастье, то, по крайней мр, гармонію духа...
Это былъ почти бредъ. Это было невдомо откуда приходившія, невдомо какъ рождавшіяся мысли. Нина сама къ нимъ прислушивалась, какъ къ чьему-то чужому, звучавшему въ ней голосу...
Эти мысли ее, наконецъ, убаюкали; но и въ сновидніи мелькали ихъ обрывки и вмст съ ними мелькало утомленное и милое ей лицо Аникева съ устремленными на нее, полными вдохновенія
Она проснулась поздно, совсмъ успокоенная, освженная, и опять думала объ Аникев; но ужъ совсмъ иначе. Она думала не о душ его, а о земныхъ его длахъ, объ его разореніи. Она ршила, что въ воскресенье непремнно узнаетъ обо всемъ этомъ, какъ можно подробне.
«Не о хлб единомъ живъ человкъ,-- говорила она себ: -- но и безъ хлба жить на земл невозможно»...
Вопросъ о «хлб» навелъ ея мысли на совсмъ иной предметъ. Она вспомнила про Ольгу Травникову и почувствовала внутри себя упрекъ совсти. Вдь, все это время она не покидалась съ Ольгой. Правда, она два раза писала ей, но въ отвтъ получила только одну записочку на Страстной.
Въ этой записочк не было ничего особеннаго, однако, Нина прочла между строкъ что-то неладное, и не по отношенію къ себ, нтъ. Ольга ничуть на нее не сердится за ея внезапное исчезновеніе. Вотъ она даже выразила радость, и наврное искренно, что Нина такъ хорошо устроилась. Нтъ, съ ней самой, съ Ольгой, должно быть творится что-то странное.
«Нечего сказать, хороша я,-- подумала Нина: -- видно я болтунья, хвастунья и ничего больше!.. Говорила тет, что стану помогать своимъ дорожнымъ товарищамъ -- и только, значитъ, хвасталась!.. Вдь, и Ольга такой же мой товарищъ, а я о ней забыла»...
Маленькая княжна ршила немедленно же хать на Васильевскій островъ и объявить объ этомъ тетк.
Марья Эрастовна, подумавъ, дала свое согласіе.
– - Только ты позжай въ карет, я велю закладывать. Да смотри, не засиживайся тамъ... нечего! Еще эти неучи теб какія-нибудь дерзости надлаютъ... Пусть ужъ лучше эта твоя госпожа Травникова, коли тебя любитъ, сюда приходитъ. Я ее помню у васъ тогда она была такая скромная двушка... Кстати, вотъ и посмотрю -- какія такія нынче ученыя двицы да толстовскія сектантки бываютъ. Слыхать о нихъ слыхала, а видать не приходилось.
XXVIII.
День былъ такой ясный и теплый, весеннее солнце стояло высоко на неб, все казалось Нин такимъ оживленнымъ, бодрымъ, веселымъ. Когда ея карета остановилась у воротъ многоэтажнаго дома на Васильевскомъ остров, этотъ домъ, темный, страшный, таинственный въ ту ненастную и навсегда памятную ночь, теперь глядлъ спокойно и даже привтливо рядами своихъ вымытыхъ къ празднику оконъ.
Маленькая княжна выпорхнула изъ кареты и храбро вбжала въ ворота, ничего не боясь, никакихъ старшихъ и младшихъ дворниковъ. Однако, высокая крутая лстница, на которую тогда она не обратила никакого вниманія, теперь представилась ей во всей своей неряшливости и совсмъ ей не понравилась.
Двочка Саша отворила дверь и, увидя княжну, вытаращила большіе круглые глаза, разинула во всю ширину ротъ, показывая два ряда крпкихъ и блыхъ зубовъ.
– -
– - Больна она?!-- встревоженно проговорила Нина и хотла скоре пройти къ Ольг, но остановилась.
– - Съ праздникомъ, Саша, Христосъ Воскресе!-- сказала она, приподняла вуаль и потянулась, чтобы похристосоваться съ двочкой.
– - Ахъ-съ, барышня... во истину-съ,-- взвизгнула та, а потомъ, съ видимымъ восторгомъ, бережно чмокнула Нину.
– - Вотъ, милая, возьмите на красное яичко.
Нина всунула ей въ руку зеленую бумажку.
– - Покорно благодаримъ-съ. Ахъ-съ, барышня, пожалуйте-съ!-- заметалась, совсмъ ужъ себя не помня, Саша, отворяя дверь.
Нина вошла. Но въ первой комнат Ольги не было. Тогда она подошла къ маленькой спальн.
– - Кто это? Нина? вы?.. Я раздта, лежу, да ужъ все равно, это не суть важно... входите,-- отозвалась Ольга.
Княжна вошла въ грязную, еще боле запыленную чмъ прежде комнату и увидла свою пріятельницу, лежавшую на кровати. Она подбжала къ ней и остановилась, пораженная перемной, происшедшей съ Ольгой за это короткое время. Она пожелтла и похудла такъ, что на нее жалко было смотрть. Глаза ввалились и были обведены темными кругами.
– - Милая, что съ вами, вы очень больны?-- испуганнымъ голосомъ, наклоняясь къ ней и цлуя ее, шепнула Нина.
– - Какъ видите,-- съ печальной усмшкой отвтила та, прикасаясь къ Нининой щек сухими губами.
– - Да что-же такое? Давно ли? Былъ-ли у васъ докторъ? Отчего вы мн не написали или не прислали Сашу? Господи, если-бъ я знала.
– - Именно и хорошо, что вы не знали, Нина,-- все тмъ-же насмшливо-грустнымъ тономъ заговорила Ольга.-- Да, я была очень больна, кажется, близка отъ смерти. Это случилось на слдующій день посл того, какъ я вамъ написала. Со вчерашняго дня мн лучше, только такая слабость, что вотъ не могу подняться.
– - Да разскажите же... какъ, что было съ вами?
– - Ну чего тутъ разсказывать... ничего хорошаго... было и прошло,-- закрывая глаза и становясь совсмъ похожею на мертвую, говорила Ольга:-- все это не суть важно... А я вотъ лежала, да и думала, отчего мн такая неудача: другая-бы непремнно умерла, а я жива, и Николаева, это -- женщина-врачъ, которая меня лчитъ, увряетъ, что я черезъ недлю, при благоразуміи, буду совсмъ здорова. А я такъ хотла умереть!.. и это вовсе не страшно, когда близко... издали только пугаетъ...
– - Боже мой, что такое вы говорите, опомнитесь!-- почти крикнула Нина, хватая ее за руку:-- успокойтесь... Если вы слабы, полежите молча, а потомъ тихонько разскажите мн, какая была у васъ болзнь, что случилось.
Ольга послушно замолчала и продолжала лежать съ закрытыми глазами.
Нина глядла на нее все съ возроставшей жалостью.
«Какое лицо, какая страшная перемна! Такъ больна и совсмъ одинока, среди чужихъ, въ этой страшной грязной комнат... Гд-же Вейсъ? Вдь, онъ ея женихъ. Они любятъ другъ друга. Онъ иметъ право ухаживать за своей невстой».