Змееборец
Шрифт:
– Мой род земной, а зовут меня Руяна, – отвечала девушка.
Виду не подал князь, что очарован, позвал он гридней и велел отвести ее в гостевые палаты и в тот же вечер созвал пир в ее честь.
Немало яств перемололи воины Драгомила своими крепкими челюстями и немало пропели здравиц над котлом серебряным с родниковой водой. В те времена живая вода звалась «пево», а после пивом стали звать воду мертвую.
– Обещалась ли ты кому-нибудь? – спросил князь, когда стихли дружинные песни и они остались одни.
Покачала головой девица. В покоях князя жило звонкое эхо, и князю казалось, что его давно
– Любишь ли ты какого витязя? Если любишь, отпущу тебя восвояси и дам даров богатых, – пообещал князь.
И вновь качнула косами Руяна, глядя в суровые глаза князя и слушая иной, беззвучный голос:
«Древо жизни моей уходит корнями в голубую землю небес, его ствол – путь, предначертанный роком, его ветви – пройденные дороги. Его пурпурные листья и горькие плоды – земные уроки. На этом дереве нет поющих птиц и теплого гнезда, но у его корней свернулся побежденный змей, там же навечно укреплен щит – символ воинской чести.
Едва увидев тебя, я загорелся радостью и прежде неизведанным счастьем. Прежде я любил море, его глубины и морские ветры, любил ступать на берег, чтобы обнять мать и сестер, любил играть на гуслях, но теперь все эти земные радости исчезли. Если ответишь мне любовью, не будет под этим небом вернее друга и нежнее мужа…»
– Не посылай меня обратно, – тихо попросила Руяна и протянула ему кованую острогу, как залог будущей помолвки.
Возликовал князь – и словно три десятка лет сбросил, заходил по палатам ловким барсом, закружил хищным молодым волком. Великую требу воздал он богам за Руяну, за ее красу и чистоту, за несравненное счастье близкой свадьбы. Но раз и другой и третий не приняли боги его даров. Едва клали в огненную краду хлеб бессмертия, стремительно гас костер. И все видели, что недобрый это знак, но причины даже в мыслях назвать не осмеливались.
На свадьбе попросила Руяна позвать того, кто привез ее в крепость. Она поднесла Светеню кубок живой воды с алой жемчужиной на дне. Отпив из кубка, витязь коснулся губами плеча княгини, с этой минуты ее сват становился ее побратимом, как о том говорил давний обычай.
Всему, что есть в природе, созвучно сердце человеческое. Есть в нем ответ и на ясный свет солнца и на черную ночь, ступающую мягкой походкой рыси по всему северному поморью.
Что на небе, то и на земле, полгода полярный мир пребывает в сиянии незакатного летнего солнца, а после на долгие полгода погружается в зимние сумерки, и раз в полгода менялись жрецы у трона Драгомила. Мир света и тьмы, добра и зла пребывал в равновесии, и многие были уверены, что мир устоит на спине Змея.
С тех пор, как ушел в поход Светлый князь, княгиня Руяна почти не покидала стеклянного маяка, она подолгу стояла на верхней площадке, закутанная в белый плащ из тонкой пряжи с серебряной вышивкой.
Из страны Хель наползали седые туманы. Растаял в зимнем сумраке терский берег, и погрузилась во тьму излучина Колы, прозванная Лукоморьем, и даже белый сокол Рарог больше не кружил в поднебесье.
Печально и холодно было на душе у княгини. Неужели стало слепнуть ее вещее сердце или оборвалась златая нить, связывающая ее с Драгомилом? А может быть, ее любовь сделала ее обычной
Еще вчера Белый жрец Финист говорил ей о том, что происходит за тысячи дней пути, на другом краю земли. Крепкая связь с древними богами давала ему орлиное зрение, и боги помогали ему узнать незнаемое и узреть невидимое.
Княгиня очнулась от вкрадчивого звука шагов, рядом с нею на маяке появился Черный жрец. Руяна смутилась, в своей тоске по князю она забыла, что в эту ночь сменилась власть на острове.
– С чем ты пришел, Серпень? Что знаешь ты о светлом князе? – поспешно спросила Руяна.
– Я пришел напомнить тебе, княгиня, что уже настал месяц Стрелы. В море играют киты, на берегах ласкаются тюлени, – вкрадчиво продолжил Серпень. – В былое время в месяц Стрелы играли свадьбы в Арконе, и была она символом неукротимого желания.
Серпень протянул ей золоченую стрелу в совином оперенье.
– Зачем твои речи, Серпень, когда нет со мною светлого князя? – гневно спросила княгиня.
– Если хочешь, я помогу тебе увидеть его сегодня же ночью! – нашептал Серпень.
Княгиня, закутанная в белый плащ, казалась беззащитной и одинокой, и драконья кровь шепнула Черному жрецу, что самая красивая женщина из живущих под северным небом не доживет до солнечного восхода.
Никто не ведал, что был Серпень посланцем Змея. У Черного жреца не было связи со светлыми Богами, и свое место у полярного трона он занял благодаря иному знанию, но это была правда тьмы.
Озябшая Руяна спустилась с маяка и ушла в свои покои. В них было тепло даже в самую лютую стужу. Волшебники прежних времен разбудили спящие под землей горячие источники, их бурливые воды поднимались близко к поверхности и согревали остров Бессмертных, поэтому его благодатная земля никогда не покрывалась льдом. В крытых галереях, в ласковом паре горячих родников при свете «живых кристаллов» круглый год плодоносили зимние сады.
Детский крик вывел Руяну из задумчивости. Веселые и красивые дети Арконы, мирно игравшие в ее палатах, успели перессориться и уже готовились помериться силенками. Она торопливо образумила их и попросила старшего мальчика прислать к ней Серпеня.
Черный жрец поспешил явиться на зов и склонился перед нею в нарочитом смирении.
– Скажи мне, Серпень, что знаешь ты о князе? Не ранен ли он?
– Князь здоров и полон любви, но ум его занимает предстоящая битва, – ответил Серпень и продолжил вкрадчиво: – Решайся, княгиня, скажи «да», и ты сегодня же увидишь князя.
– Это возможно? – вспыхнула Руяна, так страстно и порывисто, что Серпень невольно удивился. Он-то был уверен, что женщины Севера не способны гореть. Ведь плотская любовь и животная открытость – удел низших рас.
– Ты сегодня же увидишь его, княгиня, – пообещал Серпень.
Расставшись с княгиней, Черный жрец поспешил в тайный чертог под городской стеной, где хранил инструменты своего ремесла и книги с обложками из человечьей кожи, написанные на древнем языке, где буквы были похожи на танцующих змей. В одной из них скрывался секрет приготовления напитка, дающего лживые силы человеческой душе.