Змееборец
Шрифт:
Нежить забеспокоилась. Ей были невыносимы запах священного масла и смолистый дым из кадильницы. Внезапно вся стая встрепенулась и ринулась на батюшку. Мгновенно ослепнув от липкой зловонной слизи, залепившей глаза, батюшка не устоял на ногах и упал на спину. Из опрокинутой кадильницы посыпались яркие угольки, по соломе веером побежали искры, следом повалил густой дым.
– Ах вы, такие-растакие! – прогремел сквозь визг и гомон грозный глас.
Дверь с треском сорвалась с запертого крючка. Кто-то незримый во тьме, окружившей священника, энергично затоптал занявшийся пожар и стал
– Благодарю вас. – Батюшка с трудом разлепил распухшие веки.
– Кыш, нечисть! – прикрикнул неизвестный.
Один за другим мелкая злыдота отваливалась от тела Самойлы и исчезала с комариным гудением в щелях.
Юркий дракончик, размером не больше скворца, продержался на теле Самойлы дольше других.
– Т-с-с, не пугайте его, – остановил священник своего спасителя.
С внезапно пришедшим озорством он сдернул со стены рукомойник и накрыл им беса. Подпихнув крышку, он наглухо закрыл алюминиевый сосуд, перевернул его и наступил ногой, чтобы пленный не вырывался – Крепко они вас отделали. – Неузнаваемый в сумерках доброхот достал из своего саквояжа марлевую салфетку и протер лицо батюшки.
– Макар, а вы-то как сюда попали? – наконец-то признал местного чудака отец Арсений.
– Да захожу я к Митричу, когда мимо иду. Медицина-то от него давно отказалась, ну а я, скотий доктор, пользую.
Пупорезов показал позвякивающий ампулами чемоданчик – точную копию батюшкиного.
– Странно, Макар, что вы над ними такую власть имеете! – ревниво заметил отец Арсений.
– Так я же непьющий… Трезво смотрю на мир, понимаете?
Батюшка пожал плечами, он все еще попирал ногой рукомойник с бесом, не зная, чем его запечатать.
Макар вынул из кармана скотч, которым иногда пользовался, если отказывали замки в стареньком чемоданчике, и тщательно обмотал рукомойник со всех сторон. Странное дело, носик рукомойника не провалился в глубину, точно алюминиевая капсула была плотно набита.
Батюшка снова стал на молитву, в ту же минуту из рукомойника полились невыносимые для слуха звуки. Бес стучал и ругался площадной бранью.
– Скажите ему, чтобы замолчал, – попросил отец Арсений Макара.
Ветеринар цыкнул на беса, и тот умолк до конца соборования.
Умирающему заметно полегчало, отлегла синюшность с лица, и он, казалось, успокоился. Должно быть, душа парила рядом и с нежной грустью смотрела на свою когда-то красивую, а ныне ветхую и жалкую одежду.
– Ну, вот и все. – Батюшка покропил углы святой водой.
– А что с этим делать будем? – спросил Макар, присев на корточки над рукомойником.
– Получается, друг сердешный, что мы в брани духовной взяли самого настоящего «языка», а пленного полагается допросить, – весело ответил Арсений.
Он был в благостном расположении духа, как всегда после удачной и даже «духоносной» службы. Макар молча одобрил эту идею и для начала попробовал сдвинуть рукомойник с места, но тот оказался неожиданно тяжелым, точно налитым свинцом, к тому же от него исходил мертвенный холод. В довершение напастей алюминиевый снаряд начал медленно вращаться против часовой стрелки, точно в нем была заключена антиматерия, как известно,
Надо сказать, что отец Арсений был истинным убежденным сторонником православной монархии и к нарочитому интернационализму беса отнесся несколько враждебно.
– Ну, рассказывай, злыдень, что вы там задумали против нас? – подначил пленника Макар.
– А ты меня выпустишь?
– Это не мне решать, сам понимаешь, твое освобождение будет дорого стоить.
– В заложники взял? – проревел бес.
– А что поделаешь, если вы среди бела дня людей жрете?
– Это правда, грешники – наше любимое лакомство, – чавкая, подтвердил бес.
Батюшка перекрестился.
– Но этого нельзя, живоглот ты вселенский! – не выдержал он.
– Почему это? Почему? – хором поинтересовались из рукомойника несколько голосов, но батюшка уже начал привыкать к подобному полтергейсту.
– Потому что душа человеческая – искра Божия…
– И бессмертный мотылек, – хихикнул бес, – похоже, вы внимательно прочли галактические правила для новичков. Действительно, живую душу даже нам кушать запрещено. Но в последнее время в этот черный список внесен ряд поправок. Прежде нам было запрещено даже приближаться к человеку. Теперь же мы имеем шанс заполучить человеческую душу при двух условиях. Первое, если нам отдаются добровольно. И второе, если душа эта ничем не отличается от души животного. При таком раскладе мы можем кушать ваши души так же, как вы, люди, поедаете жареный шашлык или котлеты. Души алкоголиков и наркоманов достаются нам тепленькими, хоть они бывают худосочны и подпорчены, вроде позеленевшего мяса, но, тем не менее, это наша обычная еда. Хотя, на мой вкус, души творческих личностей, всяких там художников-безбожников, заметно слаще и, как бы это выразиться, питательнее…
– Воистину, адское семя! – простонал батюшка.
– И нечего брезговать, – почти обиделся узник. – Вот вы, люди, не только плюете на законы Космоса, вы умудряетесь нарушать все заветы и заповеди! Вы ведь, святой отец, сами не прочь глотнуть Боженькиной кровушки и детей приучаете…
– Не стану объяснять разницу, все равно не поймешь, – строго заметил батюшка.
Бес между тем становился все наглее:
– Без просветленного знания вера пуста, не так ли, святой отец? А вы хоть раз задумались, почему Змей был хитрее всех зверей полевых и почему в канонических текстах он назван древним?
Батюшка молчал. Древнее сравнение Сатаны со Змеем всегда немного смущало его, точно все царство пресмыкающихся становилось дьявольской армией, вражеским представительством на Земле.
– А теперь выпустите меня, я и так сказал слишком много.
– Нет, по законам военного времени тебя надобно доставить в штаб, – отрезал Макар.
Пленный обиженно умолк.
– Ну, что, Макар Васильевич, давай хоть чайку хлебнем за победу над зеленым змием! – взбодрился батюшка.
Они прошли в избу Самойлы и вскипятили самовар.