Змееносец. Истинная кровь
Шрифт:
— И? Это не объясняет, на кой черт тебе Монсальваж. Там что, дверь в тронный зал Трезмонского замка?
— Может быть… Мари, какая тебе разница, что там. Мне туда надо. Все!
Ему надо? Ему надо! Мари вскочила на ноги, чувствуя, что еще немного, и она расплачется. Опять. Впервые за этот год у него появился секрет от нее. Роман с маркизой не в счет. Или в счет?
— Разумеется, ты имеешь полное право распоряжаться собственной жизнью, — звенящим голосом заявила Мари. — Но если ты считаешь меня совсем дурой… то я даже не берусь анализировать прошедший год! Тебе нужно от
— Ни о чем не скажет, — резко ответил Мишель. — Мне нужно не название. Мне нужно туда попасть. Это далеко?
И в этот момент королева Мари охнула и осела на диванчик. Его Высочество весьма ощутимо пнулось ножкой, при этом не озаботившись тем, что королеве это может быть несколько неприятно.
Мишель кинулся к ней.
— Мари! Что?
— Он почти так же сердит, как и я. Не обращай внимания. Ответь мне только… Просто ответь… В этом опять замешан твой волшебный кузен?
— Да, мой волшебный кузен замешан, — устало сказал Мишель, усаживаясь рядом с Мари. — Теперь ты, наконец, расскажешь мне, как я смогу добраться в этот чертов Монсегюр?
— Я поеду с тобой!
— Я поеду один! — твердо заявил Его Величество. — Ты останешься в Париже.
XVI
23 декабря 1186 года, Трезмонский замок
Она лежала на морском песке, и теплые волны нежно касались ног. Закатное солнце освещало кожу, превращая ее в золото. И эти лучи тоже были нежными и удивительно теплыми. Приоткрыв один глаз, она наблюдала за пловцом в воде. Он то нырял, то выныривал. То ложился на спину, то раскидывал руки.
«Суйэйдзюцу, — подумала Лиз, восхищенно глядя на него, — только лука со стрелами не хватает».
И вот он стал на ноги и приблизился к ней, отбрасывая со лба мокрые волосы. Теперь она думала совсем не о луке. Думала о каплях воды на теле… своего собственного античного бога.
— У меня песок в плавках! — объявила Лиз, когда он устроился рядом.
— Тебе помочь избавиться от него? — улыбнулся античный бог.
Она хотела что-то ответить, но тут рядом с ними на песке улеглась Барбара в своем синем котте и пробасила:
— Срам-то какой!
Лиз подскочила, проснувшись в один момент.
— Срам-то какой! — верещала старая кухарка, нависая над постелью, на которой вповалку спали уснувшие лишь на рассвете Лиз и Поль. Младенец лежал на животе Поля и с любопытством рассматривал его нос. Сна в его глазах не было вовсе, будто это не он орал столько часов напролет.
Паулюс в ужасе размежил тяжелые веки, которые прикрыл лишь минуту назад. В этом он был уверен. Рядом басила старая Барбара, под боком примостилась перепуганная Лиз, а прямо ему в лицо смотрели широко распахнутые серые глаза ребенка. Прошедшая ночь вместе с этим сущим дьяволенком ставила под сомнение радость святого брата от возвращения домой.
— Где срам? — ошалело переспросил монах у кухарки.
— Да в постели твоей! — ткнув указательным пальцем в нос Лиз, воскликнула Барбара. — Ты почему ей на сундуке не постелил?
— Так она привидение, — отмахнулся Паулюс. — Легла на сундуке, а проснулась тут. Через
— Ты мне зубы не заговаривай, брат Паулюс, — отмахнулась Барбара, — молоко перегрела, стынет. Завтрак для вас готов. А привидение свое давай, отправляй подальше от Трезмона — введет она тебя во искушение, ой введет!
— Никуда я его не введу! — обиженно взвизгнула Лиз. — Лучше заберите вашего монстра, а то он меня введет во грех!
— Какой еще грех? — охнула Барбара, хватаясь за сердце.
— Детоубийства!
— Барбара, сама подумай, что ты говоришь! Она — привидение. Как она может меня куда-то ввести?
Он сел на постели и переместил Сержа-младшего подальше от рассерженной Лиз. Все-таки наследник лучшего друга.
— Как там кормилица себя чувствует?
— Бредит. Месье Андреас говорит, просит позвать к ней монаха, чтобы исповедаться, — отмахнулась старуха. — Как там наш маленький маркиз?
Барбара ловко подхватила Его Светлость на руки и пощекотала шейку. Маркиз хрюкнул и заулыбался, демонстрируя беззубый рот.
— Дьявол ее побери, — пробормотал Паулюс и кивнул на младенца. — И что мне теперь с ним делать? Я из-за него всю ночь глаз не сомкнул. И привидение тоже… Барбара, а может, ты с ним сегодня понянчишься? Я слышал, король с королевой-то куда-то уехали. У тебя работы меньше. А у меня есть бочонок прекрасного вина. Ты такого еще даже не пробовала, — и монах многозначительно подмигнул старухе.
— Э нет! Если вино есть, принесешь к праздничному столу — завтра Сочельник. А на мне подготовка к Рождеству. Некогда мне, брат Паулюс.
Она торжественно сунула Его Светлость в руки брата Паулюса и добавила:
— Я вам испекла прекрасный омлет и утиный паштет свежий приберегла. С корочкой, самой вкусной во всем королевстве! И если эта дуреха Полин не сожгла хлеб, то можете прямо сейчас идти на кухню.
Пришлось смириться с неизбежным. Юный разбойник вновь оставался с Паулюсом и Лиз. И если бы он хотя бы часик поспал!
— Я приду, заберу завтрак в свою комнату, — крикнул он вслед уходящей кухарке.
А потом уныло глянул на Лиз.
XVII
23 декабря 1186 года, королевство Трезмон, «Ржавая подкова»
Харчевня при постоялом дворе «Ржавая подкова» была местом довольно примечательным в приграничной жизни Трезмона. Если где и можно было услышать какие-то вести из дальних мест да самые свежие сплетни, так это здесь. И именно отсюда они распространялись по всему королевству и далеко за его пределы. А все потому, что это был едва ли не единственный постоялый двор для благородных рыцарей на всю округу — все прочие пристанища для путников можно было найти лишь при монастырях, а там ни в кости сыграть в веселой компании, ни вина испить для лучшего настроения, ни с дамой уединиться в своей комнате было, как известно, невозможно. Того и гляди — прогонят. В лучшем случае. А в худшем — тот же час от церкви отлучат. И пусть далеко не все благородные рыцари были такими уж поборниками христианской морали, а попасть в немилость ко Всевышнему все-таки боязно.