Змееносец
Шрифт:
— Что это? — спросил он у Мари.
Она улыбнулась. Они пересекли мост Арколь и ехали по Сите к Пети-Пон — в южную часть города. Эта дорога была не самой удобной, но зато самой живописной.
— Notre-Dame de Paris, — ответила она, — вы его впервые видите, Ваше Величество?
Значит, Париж? Мэтр Петрунель забросил его в Париж.
— Да, впервые. Когда я несколько лет назад приезжал на освящение главного алтаря, до завершения постройки было очень далеко, — Мишель обернулся, чтобы еще раз взглянуть на великолепное сооружение. — А сколько дней пути
Мари глотнула. Невольно отвлеклась от дороги и посмотрела на своего спутника. Он выглядел очень спокойным. До странности спокойным.
— Через час будем на месте, — выдавила она. — Когда вам надоест так развлекаться, не забудьте сообщить, и тогда я попробую посмеяться над вашими шутками.
— Королю не пристало развлекать себя самому. Для этого у нас есть придворный шут и придворный музыкант, — объяснил Мишель прописную истину.
— И потому вы развлекаетесь за мой счет.
Мари резко затормозила, съезжая на обочину. Мишеля сильно дернуло в кресле, но от встречи с перекладиной в повозке его спасла крепкая лента, которой он был… пристегнут. А она, потянувшись через него к дверце, открыла ее.
— Выходите! — тоном, не терпящим возражений, потребовала она.
Он удивленно посмотрел на Мари и сказал:
— Простите, Ваше Высочество, я вовсе не хотел вас обидеть. Я лишь имел в виду, что… мне сейчас совсем не до развлечений, — помолчал и, глядя девушке прямо в глаза, попросил: — Позвольте мне остаться.
Она почему-то споткнулась о его золотисто-карий взгляд и почувствовала себя очень… близко. И, как тогда, в ресторане, будто бы луч коснулся его лица. Мари быстро захлопнула дверцу и отстранилась, вернувшись к рулю.
— Я не высочество, — зачем-то сказала она и снова вырулила на дорогу.
Они въехали, наконец, в предместье. Вокруг было много красивых домов, но ни один из них не походил на королевский замок. Неожиданно Мишель увидел табличку, указывающую путь к Chateau de la Fontaine. Но Мари, не останавливаясь, проехала нужный поворот.
— Разве не в этом замке вы живете? — полюбопытствовал Его Величество.
— Не в этом, — коротко бросила девушка, свернув в сторону железнодорожной станции, а оттуда к поселку, на окраине которого располагался дом, где она выросла. Эти выходные станут последними, которые она проведет здесь. В понедельник тридцатого ноября вывезут ее вещи, а во вторник в дом заедет другая семья. После страшной аварии два года назад, в которой погибли ее родители, Мари почти не жила в городке. Теперь же нужно было собрать остатки вещей. То, что помельче, можно будет увезти самостоятельно, в машине.
Мари остановила свой Ситроен возле двухэтажного дома.
— Добро пожаловать в замок Легран, — бросила она «королю». — Разочарованы?
Король Мишель вышел следом. Ему казалось, что уже невозможно удивляться сильнее, но теперь же он был поражен. Он по-прежнему ни минуты не сомневался, что Мари — принцесса. Но что же это за странный мир, где принцессы живут в таких неподобающих
Он огляделся, долго молчал, но все же спросил:
— А ваши венценосные родители также живут здесь?
— Нет, не живут, — ответила Мари, мрачнея все больше, вышла из машины и направилась к дому. Потом вспомнила, что у нее странный, но все-таки гость, и обернулась. — Вы проходите. Надеюсь, вы пьете чай. Кофе у меня нет. Ужин закажем, я не люблю готовить.
Уже привычным образом пропустив мимо ушей непонятные ему слова, Мишель прошел в дом. Здесь было много вещей: разных, странных, безусловно, лишних. И при этом словно заброшенных. Определенно, это жилище совершенно не подходило принцессе. Его Величество прохаживался по комнатам. Внимательно рассматривая, чего-то касаясь пальцами, выглядывая в окна. Перед ним мир принцессы Мари. Удивительный мир.
Сама хозяйка куда-то ушла. И король громко спросил в пустоту:
— Разве у вас нет кухарки?
Мари была на кухне, когда до нее донесся голос этого средневекового аристократа. И несмотря на все свое плохое настроение, невольно улыбнулась. К двадцати годам она пришла к некоему финишу жизни, но кубка ей не дали. Хотя вроде бы как победила. А по сути, у нее даже кухарки нет. Вот, что такое одиночество. Поставив на поднос чашки, сахарницу и миску печенья, Мари направилась в гостиную.
— Нет и никогда не было, — она ловко определила поднос на журнальный столик. Его планировала забрать с собой, в свою квартиру. Остальную мебель почти всю оставляла здесь — вдруг новым владельцам пригодится. Но только не этот любимый столик. Мари посмотрела на стоявшего поблизости мужчину. И развеселилась мысли о том, что такой красавец мог оказаться таким чудаком. Или сумасшедшим.
— Присаживайтесь, — не переставая улыбаться, сказала она, — пока попьем чаю, позднее я позвоню в пиццерию. Вы ничего не имеете против?
Нет, Мишель ничего не имел против того, о чем не имел ни малейшего понятия. Он сел в кресло у стола, на котором накрыла Мари.
— Служанок у вас тоже нет, — заключил Его Величество.
Взял в руки «чашу», в которую Мари налила «чай». Понюхал ароматный напиток и сделал небольшой глоток. Оказалось вкусно, и он с удовольствием выпил все. Поставил чашу на стол и спросил:
— Очень красивое ожерелье. Откуда оно у вас?
Рука ее невольно дернулась к шее. Коснулась головы змеи и погладила изумрудный глазок.
— Наследство, — ответила Мари сдержанно. На самом деле ожерелье принадлежало ей от рождения. Она почти не солгала — это действительно было наследство от той неизвестной жизни, которую она могла бы прожить, если бы жила в родной семье.
А Мишель мысленно подводил итоги.
Принцесса Мари считает это ожерелье своим наследством. Выходит, она не знает, почему им владеет. Впрочем, и сам король Трезмонский не понимал до конца, каким образом оно оказалось именно у этой девушки и именно в этом мире. Предположить, что было на уме Маглора Форжерона двадцать лет назад, он не мог.