ЗМЕЕНЫШ
Шрифт:
– Откуда в Зоне мог ребенок взяться?
– Поршень наклонился над свертком, недоуменно разглядывая личико размером с кулак.
– До Периметра далеко вроде…
– Да какая разница! Надо с ним чё-то делать, - Магадан, прислушавшись, опустил оружие.
– Куда его, Хромой? Все равно помрет, нету тут бабы, чтоб кормить его. И псы за ним гнались. Надо здесь оставить, под автобусом.
– Ребенка мутантам бросить?!
– ужаснулся Тетеря, неловко пытаясь приладить на нос погнутые очки с разбитой линзой.
– Где вы его взяли хоть? У слепых псов отобрали,
Мазай невесело усмехнулся, а Поршень, хмурясь и потирая лодыжку, покачал головой.
– Псы за бабой молодой гнались, за мамкой его, значит. Она через ручей перебралась - мокрая вся была - и на нас выскочила. Может, на костер бежала. Ну и померла прям там, у наших ног то есть.
Магадан недоверчиво сморщился:
– Чё за хрень ты несешь, последний мозг слепой пес из тебя выел через сапог? Откуда возле Свалки баба с младенцем? Неоткуда ей тут взяться!
– Сходи и сам посмотри, - отозвался Мазай.
– Возле ручья аккурат найдешь.
– Не нанимался, - возразил Магадан сердито.
– Если баба и была, ее уже псы сожрали небось.
Сталкеры замолчали, вслушиваясь. Издалека доносилось тихое рычание мутантов.
– Куда денешь-то его?
– спросил наконец Поршень.
Под утро четверо сталкеров вернулись к старой водокачке на вершине холма. Это место только недавно начали отстраивать, приводить в порядок, чтобы устроить тут постоянный лагерь. На холме царило непривычное оживление: раздавались голоса, по двору бегали парни из команды Слона. На крыльце, неделю назад пристроенном ко входу в водокачку, морщась и держась за ребра, сидел Заточка. Возле него стоял мрачный Слон, сжимая за ствол СВД. При виде Мазая с компанией он перестал хмуриться.
– Привет, хозяин, - сказал хромой сталкер.
– Глянь, чего мы нашли возле Крысиного ручья.
– Он протянул подсохший сверток, откинул край тряпья. И удивленно прищурился, увидев, как перекосило Слона.
– Ты где это взял?
– спросил тот хрипло.
Вокруг собрались сталкеры, тянули шеи, пытаясь разглядеть, что там притащил начальник одной из полевых групп.
– Чё там?
– Клумокякыйсь…
– Дитя, что ли?…
– Да ребенка где-то накопал… Слон повторил:
– Где взяли?
– Возле ручья, женщина там на нас выскочила, от псов бежала, раненная. Упала, да и умерла на месте. Только сказала что-то странное…
– Что сказала?
– спросил Слон. Это был крупный лобастый мужчина с самоуверенным жестким лицом, широкоплечий, грузный - и сейчас, как показалось Мазаю, встревоженный.
Хромой пожал плечами.
– Да ерунду какую-то, я не запомнил. Так что скажешь, как мне с младенцем быть?
Люди Слона перешептывались и поглядывали на него - как хозяин поступит с таким неожиданным подарком Зоны? Прикажет вернуть ей назад? Жестокий поступок, слишком жестокий, здесь с людскими жизнями не шутят. Тогда что?
И Слон поступил мудро: решил умыть руки.
– Хрен с вами, - сказал он, отворачиваясь.
– Что хочешь делай, только чтоб я его больше не видел.
Заточка, забыв стонать и охать, настороженно следил за
– Я ж говорил!
– За плечом Мазая возник Магадан.
– Бросай с автобуса, говорю, зачем нам эти проблемы?
– Правильно мыслишь, - сказал Заточка, вставая.
– Где уже эти бабы? Я ранен!
– А вы откуда пришли-то?
– спросил его Поршень.
– Кто тебя под ребра так саданул?
– Не твое псевдособачье дело.
– Заточка сморщился и снова схватился за бок. Кожа у сталкера была необычного оттенка - сероватая, будто из плохого картона. Узкое лицо со впалыми щеками и сломанным, свороченным набок носом покрывала густая колкая щетина, волосы росли и на длинных сильных запястьях, на тыльной стороне ладони, на пальцах…
– Зачем мусор всякий из Зоны тащите? Тут вам не ночлежка. Чё Слону с этим делать?
– Да все равно помрет, кто тут с мутантовыми отпрысками умеет обращаться?
– опять влез в разговор Магадан.
Заточка покосился на него.
– Это ты о чем?
– Я дело говорю!
– Магадан приосанился.
– Я-то знаю, что не баба там была, а кровосос ребенка притащил. Откуда возле Свалки бабе взяться?
– Как же Мазай и Поршень бабу с кровососом могли перепутать?
– спросил кто-то.
– Ну, значит, не кровосос, а контролер. Навел на них эту… гал-лю-ци-нацию, заморочил мозги, будто он - не он, а женщина. Да вы поглядите на них! Этих придурков тупых легко заморочить…
Магадана обступили сталкеры, закидали вопросами. Поршень что-то забубнил, возражая Магадану, но Мазай считал ниже своего достоинства спорить. Он поднялся на крыльцо и через длинный коридор попал на кухню, где грудастая Варя-кухарка с бабой Тоней, которых Слон привез из поселка у Периметра и поселил у себя, чтобы кормили его людей, готовили бинты и вату для перевязки.
– Короче, уважаемые бабы, дело до вас есть, - сказал сталкер, хромая к столу. Положил сверток среди грязных тарелок и отвернул край тряпья. Показалось красное личико младенца. Варя ахнула, бросив бинты, схватила его. Ребенок запищал, задергался в пеленках.
– А извивается-то - что твой змееныш.
– Баба Тоня мелко перекрестилась.
Варя прижала ребенка к необъятному бюсту и засюсюкала над ним низким грудным голосом. Ее собственный ребенок умер недавно от какой-то болячки - в поселке не было врача, - а мужика раньше задрал псевдогигант, вот она с горя и пошла к Слону.
– Змееныш так Змееныш, главное, чтоб живой остался.
– Мазай похромал из кухни. Он устал и очень хотел спать.
– А ну слезай, гаденыш! Куды забрался? Слезай, кому говорят!
– стоя посреди двора, кричала кухарка Варвара.