Змеиная любовь (сборник)
Шрифт:
— Моль, — не потратив и секунды на размышления, ответила Деантиль.
Финарэль лишь усмехнулась и покачала головой.
— Я вижу искусительницу, чаровницу ночи. Правильный наряд и драгоценности преобразят вас до неузнаваемости.
— Вы предлагаете мне флиртовать? — Эта мысль ошеломила графиню Фессет. Она никогда таким не занималась. Да и где? В военном ведомстве?
— Я вас заставлю, — припечатала Финарэль. — Ваш гипнотизер очень пожалеет, что выбрал вас игрушкой. Но, пресветлая Деантиль, как же вы познакомились? Я наслышана, что Хасс Веретеница — наг нелюдимый и редко посещающий какие-либо мероприятия.
— Это
Деантиль замолчала, слегка нахмурившись, и грустно улыбнулась.
— Он ведь совершенно некрасивый. Грубые черты лица, приплюснутый нос, даже чешуйки есть на скулах. По сравнению с другими нагами он будто варвар, но глаза... видят насквозь. Помню, мы разговаривали о планах Канисиана создать общий флот с Империей. Он был прекрасным собеседником, не перебивал, шутил, всегда слушал с вниманием. Глоток свежего воздуха в этой солдафонской резервации. — Деантиль словно забылась, рассказывая, нет, выворачивая душу перед Финарэль, отчего та становилась все злее и злее на непрошеного гипнотизера.
Это низко, так использовать свою силу.
— А потом я проснулась в спальне, совершенно не понимая, как там оказалась. После того фуршета я не видела нага, не получала от него никаких писем или знаков внимания, но когда он прилетал на Канисиан, ночи я проводила точно с ним.
Финарэль старалась отключить эмоции, сейчас графине нужна была не «жилетка», а советчица, поэтому нужно было проанализировать ситуацию со всех сторон.
— Пресветлая Деантиль, а что-нибудь странное или непонятное вы за Хассом замечали, когда были в сознании? — последние слова Финарэль пробормотала под нос, боясь говорить их слишком громко. Случай был из ряда вон, а «жертва обстоятельств» — слишком высокопоставленным лицом. Да, графине Леутт было не впервой заниматься личными вопросами первых лиц королевства, но Фессет не принцесса Арэль. Деантиль — зрелая личность, одна из немногих канисианок, обладающих властью. Такие ошибок не прощали.
— Для меня все это, — тут она развела руками, пряча за жестом смущающие слова, — странно. Я никогда не испытывала ничего подобного: ни гипноз, ни столь изощренную интимную игру. Признаюсь, что это сводит меня с ума. — Она поправила правой рукой волосы, и Финарэль увидела браслет — тонкую цепочку из черного нагского золота. Она блеснула в свете настольной лампы тонкой красной нитью и в момент потухла, когда Деантиль опустила руку, снова становясь почти черной.
— Ваша рука... Откуда у вас этот браслет? — Финарэль глазам своим не поверила — браслет, что дарят только своим кобрам в знак вечного почитания и служения. Вспомнились слова Сошарра, когда тот надевал такой же на ее щиколотку — «он черен, как их хвост, и кровав, как их натура».
Деантиль провела пальцами по тонкому браслету, пытаясь вспомнить, но, видимо, разум в тот момент был затуманен.
— Я не помню точно, когда обнаружила его на запястье, но у меня никогда не возникало желания снять его.
— Это символ вечного служения,
Графиня Фессет была явно ошарашена, но все равно заупрямилась:
— Позвольте, Финарэль, но я отказываюсь от этого фарса с обольщением. Как это может помочь мне?!
Без труда в этом ответе читалась неуверенность в себе именно того сорта, когда девичьи установки довлеют над реальным положением дел. А дела у графини обстояли прекрасно: любая канисианка мечтала иметь в роду хоть капельку крови Лунных, наследуя немного той волшебной ауры, которой были окружены нежные дочери этого древнего рода.
Но еще Финарэль прекрасно знала, что ничто приземленное им не чуждо. А что может быть слаще маленькой мести хитрому нагу?
Ничего.
— Неужели вы не хотите заставить его хоть немного приревновать вас? — тонко манипулировала Финарэль. — Вы же знаете и без меня, насколько обольстительны Лунные по своей природе. Вам совершенно ничего не нужно «играть». Просто будьте собой, наденьте жемчуг и традиционную тунику с запахом. И все. Любой наг ваш.
Глаза Деантиль вспыхнули вызовом, и она лукаво улыбнулась Финарэль, связывая их негласным договором, а та была и рада. Уж больно ей хотелось вывести Веретеницу на свет.
Только тогда ни она, ни Деантиль не подозревали, насколько ошиблись в расчетах по поводу масштабов ревности.
Долго ждать не пришлось — через несколько восходов Сошарр попросил супругу организовать небольшой ужин «для своих».
— Мы наконец-то пришли к соглашению по поводу объединенной армии, и мне бы хотелось тихо отметить это событие среди моих доверенных лиц с двух сторон, — сказал Сошарр, укладываясь в огромную постель.
Финарэль промакивала мокрые волосы полотенцем, сидя на краю кровати. Теперь сушить голову было проще — после рождения близняшек она обрезала их почти наполовину. Детей же на летний сезон отдала Леуке, которая улетела вслед за Аршассом в Империю, прихватив с собой и принцессу Арэль. Удивительно, как эти две канисианки спелись, хотя Арэль всегда казалась менее циничной, чем ее дочь, но дружба их продолжалась вот уже почти двадцать пять лет, и Финарэль молилась, чтобы и не заканчивалась.
Без их дочерей в доме было пусто. Она часто видела, как задерживается Сошарр у их комнат, и на сердце становилось так тепло. И ведь Леука для него была как дочь. Однажды она увидела, как Сошарр относил ее спящую, от которой, к слову, несло вином на весь особняк, в их с Аршассом спальню. И как бы не выпытывала у него Финарэль тему их задушевной беседы, Сошарр молчал, словно безголосая змеюка.
Она уже и не мечтала, что Леука познает семейное тепло не только в своей паре, но в родном доме, а все сложилось намного счастливее.