Змеиная осень
Шрифт:
— И что ж у тебя было такого ценного? На моей памяти сейфы ни разу не уносили, — он опять поднял глаза: — Ни разу, Волк!
— Думаю, что вот это, — и я выложил на край стола смартфон.
Большаков не ответил — мельком глянув на меня, сначала потыкал паяльником в плату, что-то придерживая пинцетом, отложил инструмент, выдернул вилку из розетки. Наконец посмотрел:
— Что это? Из ваших штучек, тамошних?
— Да. Фотоаппарат, — не стал я вдаваться в подробности. — Который сразу показывает фотографии.
— Кому
Но взгляд не отводил — видимо, понял, что с фигнёй я к нему бы не пришёл. Домой, да ещё и в воскресенье.
— А если я скажу, что на снимке получается именно то, что есть на самом деле, а не то, чем оно кажется? — прямо сказал я.
Большаков смотрел на меня довольно долго, ничего не говоря — я уж подумал, что от меня требуется реплика, когда он наконец сказал:
— Я тебе отвечу, что я такое уже слышал. Недели две назад. Какой-то пацан расфуфыренный мне пытался рассказывать такую же ерунду. Я его отправил в Управу.
— В красной куртке?
— В красной куртке…
— Этот парень погиб два дня назад. Мы вам отчёт писали, выезжали туда как раз той ночью.
— А в отчёте о фотоаппарате не было ни слова, — ехидно заметил шеф.
— Да. Я уже позже начал обдумывать, — и я общими словами пересказал Большакову последние события — естественно, умолчав о сегодняшней поездке и «проверке». Да и фотку, сделанную в Виковщине, надо, пожалуй, стереть — это не то доказательство, которое я готов показывать. По крайней мере, не в ближайшую неделю-другую.
— Хочешь сказать, что и доппельгангера эта твоя хрень увидит? — правильно понял мою мысль Большаков.
— Честно — не знаю, Сан Трофимыч, — прямо ответил я. — Очень хочу проверить, потому и к вам пришёл. Одному стрёмно.
— Меня, выходит, первым делом сфотографировал? — полуутвердительно уточнил шеф.
— Ну да.
— Активист… Беда с тобой, Волк. Вот как ты умудряешься вляпываться, а…
— Так поможете? — перебил я излияния Трофимыча.
— Не мельтеши, — шеф встал из-за стола, и я в который раз подумал: ему ж лет дофига, седьмой десяток небось идёт — а он всё разруливает дела Базы, которые спокойными ну никак не назвать.
Большаков подошёл к старомодному висячему телефону в коридоре — чёрному, небось ещё эбонитовому, а не пластмассовому, — набрал номер, сказал несколько слов. Потом набрал ещё один, ещё… Ушёл в комнату, погремел сейфом, вернулся с бланками и коробочкой с печатью.
Люди начали собираться через полчаса. Все знакомые — Плотников, Тищенко, Королёв, Семёнов. Наша, можно сказать, банда. Или, правильнее, смена. Судя по виду, минимум двоих оторвали от отдыха — Тищенко с мокрыми, наспех высушенными волосами, Плотников с лёгким выхлопом — но не с таким, который мог бы помешать его «функционированию».
Первым делом под удивлёнными
— В общем, так, мужики. Вот этот серый зверь, — указал на меня, — утверждает, что эта вот штука, — он потряс мобильником, после чего вернул его мне, — …способна распознать доппеля. Доказательств нет. Надо их найти либо опровергнуть. Вы — те, кого я знаю дольше всех. И вы все пуд соли съели вместе с Волковым (о, ну надо же — по фамилии наконец-то назвал!).
Пашка ухмыльнулся, а шеф продолжал:
— Предположительно доппель есть в Анклаве. Возможно, он там не один. Остальное вам доведёт Сергей. С меня — бумага о том, что вы действуете как мобильная группа…
— Мы патруль, вообще-то, — удивлённо протянул Тищенко.
— Мне подчиняется и Патруль, и мобильники, — отрезал Большаков. — На этот вечер вы, как выражается Волк, ОМОН. Это солиднее, — он, нагнувшись над столом, хлопнул печать на бланк. — Плотников, ты старший. Пил много?
— Два стопаря успел, — отчитался афганец. — Я в норме.
— Хорошо. Волк — технический консультант. Оружие у всех есть? Отлично. — Он демонстративно штампанул печать ещё на один бланк, протянул его Пашке. — Это на серебряные ножи, зайдёте на Базу. Повод для Анклава выдумаете сами. Но, — Большаков помолчал, — ради Бога, мужики, сделайте всё без лишнего шума. Без ЛИШНЕГО, — выделил он ключевое голосом. — Но шуметь можно, чтобы те, кому надо, поняли — Дьяченко я им никогда не прощу.
Вот тебе и раз. Шеф, оказывается, только делает морду чайником, а поди ж ты — «подмена» Юрки и ему поперёк горла встала.
В принципе, я всегда уважал Трофимыча, но сейчас зауважал ещё больше.
Мы вышли во двор — я не сразу заметил, что машинально все пятеро пошли в ногу. А действительно ведь — банда!
— Рассказывай, Волк, — деловито велел Пашка.
Я в общих чертах повторил то же, что говорил Большакову, а у самого крутилась в голове мысль. Что-то связанное именно с Анклавом… Не зря меня аж тащило туда — было что-то ещё, было!
— Забавно, — подытожил Тищенко.
— Ага, — подтвердил я. — Кстати, я потом заглядывал к тому же охраннику, что ночью был. Хотел зарядник найти. Бычил он просто по-чёрному.
— А это нехорошо, — хищно усмехнулся Стас. — Это чревато… Ты представился ему?
— Конечно. Типичный жлоб, денег хотел, много.
— Я ему щас устрою деньги, — процедил Пашка. — Главное — найти.
— Слушайте, а Андрюху не могли подстрелить из-за этой же темы? — вдруг предположил Королёв. — Ну, тогда, в промзоне.
— Не вспоминай, а? — Семёнов машинально потёр грудь — куртка на нём была уже другая, но рефлекс от ранения, пусть и моментально залеченного зельем, явно остался.