Змеиная осень
Шрифт:
Ника стояла как оплёванная. Лицо её с перекошенным от возмущения ртом моментально стало некрасивым. Впрочем, думала она недолго, заговорила почти сразу:
— Не знаю, как его зовут. Появляется иногда. Вроде живёт где-то рядом. Он не из Анклава, точно.
— Так и есть, — подал голос Рыбин, морщась — видимо, от боли в ноге. Пуля прошла навылет, оставив след немногим больше царапины, но крови натекло нормально, прежде чем перевязали. — Видел я этого, в клетчатой, он не наш.
Вряд ли сговорились — скорее всего, не врут… Плотников, похоже, пришёл к тому же выводу:
— Хорошо, Русик,
Он прошёл в закуток вахтёра, снял трубку, набрал номер:
— Сан Трофимыч? Да, отлично всё. Взяли одного, и ещё одного впридачу. Распорядитесь по машинке, повезём к нам.
Шеф прислал «буханку», в которую мы и запихали наших «арестантов». Рыбин опять начал было возмущаться, после чего Плотников ласково пообещал ему поселение в одну камеру с доппелем, и тот затих — видимо, дошло наконец-то, с кем именно он бухал. Сам доппельгангер сидел безучастно — в человеческом облике он выглядел совершенно безобидно и, кажется, стал понимать, что прямо сейчас его серебряным ножом тыкать никто не будет. Впрочем, подумал я, мы понятия не имеем, что умеют и могут доппели. Может, у них укус ядовитый…
Хотя это вряд ли. Иначе он давно бы нас покусал.
Самое смешное — я понятия не имел, что делать дальше. Никак не думал, что сегодня повезёт настолько. Я полагал, что, самое большее, получим доказательство на фото и какое-нибудь направление или хотя бы лазейку для дальнейших поисков. А тут нате — живой доппель!
А вот Пашка продемонстрировал свой опыт. Он моментально оформил на Базе задержание по всем правилам — хорошо, оказывается, иметь «корочки» мобильной группы, и вдвойне хорошо, что Палываныч знает, что можно, а что нельзя… Доппельгангер на вопросы отвечать отказался, и его записали как «неизвестного» — тем более, и документов при себе не было.
Посадили Рыбина и доппеля сюда же — в полуподвальное помещение, разбитое на запираемые ячейки, разделённые внутри решёткой, и относящееся к хозяйству мобильной группы. Скорее всего, раньше это была какая-то кладовка, которую потом переоборудовали в «обезьянник». Рассадили, разумеется, по разным ячейкам, даже не смежным. Дежурному строго-настрого наказали не поддаваться на разговоры с задержанными и лишнего не болтать.
Когда закончили, был уже восьмой час. Ребята разошлись — завтра у всех наших выходной. У меня, кстати, тоже, но дома сейчас не особо уютно… Так что я забежал домой перекусить и вернулся на Базу. Сверхурочные, конечно, никто не заплатит, но вот отоспаться не мешает, пусть и в «казарме». И Большаков с утра будет, понедельник же — разгонит всех по работам, а там и поговорить с ним можно — на тему того, как жить дальше.
Поставив свои карабины в стойку и вытянувшись на койке в дежурке, я размышлял.
Если строго по правилам, доппеля мы должны передать в Управу, в исследовательский отдел. Там за него возьмутся при плотном содействии Колледжа.
А вот тут возможны варианты. Колледж может перехватить нашего пленника — например, ссылаясь на его уникальность, особую опасность, необходимость колдовских исследований и так далее. За Бурденкой
А мне надо как минимум узнать — сколько доппелей в наших местах, хотя бы примерно, сколько их может быть в Вокзальном, методы «ухватывания» ими внешности обычных людей… И самое важное — попытаться понять, как Власов вышел на доппеля, заменившего Юрку. Да и тот, в Волково, явно был из их шайки. В идеале — понять бы, где и как погиб Юрка. Думаю, Большаков тоже не против это узнать.
Значит, нельзя не только отдавать доппеля «наружу», но нельзя и допускать распространения слухов, что он у нас.
В Анклаве знают — да. Но там Русик быстро всех построит, ему неприятности не нужны. Да и если разобраться, никто ничего не видел толком — драку в комнате, конечно, видели трое, включая Рыбина — а он у нас. И не факт, что в суматохе остальные двое поняли, что с ними только что пил доппель. Выглядит-то он как обычный человек, да и в холле выглядел обычным. Так что имеем сплетню, и не более того.
А лучше всего — ковать железо сейчас, пока оно горячее. Тем более, «ОМОНовский» документ у меня ещё есть, Большаков отберёт его самое ранее утром.
Дождавшись, пока придёт смена, со всеми поздоровавшись и перекинувшись парой слов, я накинул куртку, взял на всякий случай М1А1 — все свои, конечно, но оставлять в стойке без присмотра не хочу — и пошёл к «камерам». Расписавшись у дежурного в журнале, попросил для начала общения с Рыбиным, и дежурный открыл мне внешнюю дверь — задержанный оставался за внутренней решёткой.
Бывший охранник сидел нахохлившись. Увидев меня, зыркнул так, словно хотел взглядом насквозь пробить. Ничего, я и не таких повидал в нулевые… Человек-жлоб, желающий денег в любой ситуации — как по мне, самый мерзкий персонаж, а ситуация с попыткой вымогательства за зарядник говорит, что Рыбин именно из таких.
Интересно, у кого он ещё брал деньги… и за что.
— В ночь убийства Виталика дежурил ты, — прямо сказал я вместо «здрасте». — Значит, видел, с кем он пришёл или кто к нему пришёл. Итак?
Жора смотрел на меня, не меняя позы и всё так же набычившись, но на лице его явно отразилась работа мысли. Видимо, начал просчитывать варианты.
Я вздохнул.
— Слушай, ты был на вахте. У вас замок и домофон. Мимо тебя точно никто не прошёл бы. Летать не умеют даже колдуны, а зверья летучего нет вообще, ты в курсе? Даже летяги просто карабкаются по деревьям. Так что того, кто грохнул Виталика, ты точно видел. Либо он вообще из ваших.
Молчание, гримаса на лице.
— Ты пойми, если что, неприятности будут у Анклава. То есть — у Руслана. Они у него уже есть, завтра его будут сношать по полной. А отыгрываться он будет на вас. Понял я — поймёт и он, раз он комендант — значит, точно не дурак. Согласен?
Рыбин, отвернувшись, молча кивнул.
— Тебе заплатили? Сколько?
— Две штуки, — негромко сказал охранник, глядя прямо перед собой.
Ну а что, нормально. За такие деньги вполне можно пару минут посмотреть в сторону. Девять из десяти согласятся, даже не будучи жлобами.