Змеиная вода
Шрифт:
Пара шагов.
Раз.
И два. И справится он. Не настолько бессильный. Донесет. И Ниночка… это явно не болезнь, это отравление… но кто и когда?
Зоя?
Нет. Она не приближалась. Разве что цветы передала. Можно ли отравить, передавая цветы? Повод… Неприязнь этих двоих друг к другу очевидна. Но это лишь неприязнь… ладно, то, что Зоя ребенок, это не аргумент… давно не аргумент… однако… могла ли?
Прикосновением?
Оно и секунды не длилось. Да и сложно сказать, касалась ли Зоя Ниночкиной руки. Чай пить… чай Ниночка пила бы
Машина остановилась в трех шагах.
– Давайте, кладите её… - за рулем была та же женщина. – Боже мой милосердный… что это делается… что…
Она причитала, но причитания не мешали женщине уложить Ниночку.
– Садитесь за руль, - велела она иным, строгим тоном. – Я не слишком хорошо вожу.
Бекшеев не лучше, но…
Надо успеть.
И Зима…
Проклятье! Как он не любил разделяться… но варианты? Нет вариантов.
– Я его люблю, - раздался в тишине голос Ниночки. – Я его всегда любила! А ты лгала… лгала-лгала… собиралась… он все равно будет мой! И только мой. Никому не отдам. Слышите? Никому!
Глава 33 Змеиный след
Глава 33 Змеиный след
«Траве – цветы, к земле – вода, к норе – змея. Ты, полевая, луговая змея, ползи поскорее отсюда, не трогай взрослых и детей. А если не послушаешься моих слов, земля тебя не отпустит, а солнце не нагреет»
Заговоры от сибирской ведьмы Аниции
Крик я услышала.
Далекий.
Такой протяжный, словно птичий. И кто другой, возможно, спутал бы. Или вовсе бы не услышал, как не услышала Мария Федоровна. Но я повернулась.
– Извините, - сказала женщине. – Там кричали…
А потом, не дожидаясь ответа, бросилась туда, на голос.
Страх подгонял.
Кричали в той стороне, куда ушли Бекшеев и Зоя. При Бекшееве револьвер, но он же ж непривычный… пока вспомнит про него.
Пока…
Тропа скользнула под ноги. И тело изменилось само, легко, почти без боли. В нос ударили запахи, выстраивая дорогу. След я взяла с легкостью.
Бекшеев…
Его туалетная вода повисла полупрозрачной нитью. А вот от Зои пахло потом и еще чем-то… неприятным… будто болезнью какой-то? Неуловимо. И я-человек этот запах пропустила.
Надо будет…
Спешить.
А с остальным можно и позже разобраться. И я спешила. Уже понимала, что не успеваю… река. Вода размывает запахи, наполняя их иными, волглыми, тяжелыми, что туман.
Они переползали, мешались друг с другом…
И все же дорога выходила к мостику. И вела на ту сторону… там я тоже уловила оба запаха – Бекшеева и Зои. Они плотно переплелись – не собьешься, не потеряешь. Правда, в какой-то момент запах Зои стал ярче. И я остановилась.
Свежее.
Гуще.
Значит… значит, она возвращалась.
Одна?
Почему? Бекшеев отпустил? Или что-то произошло… выстрелов не было. Но так бы он одного ребенка –
Я прошла выше, убеждаясь, что догадка верна. А потом заставила себя вернуться по следу. Медленно, чтобы не пропустить чего-то… момента, когда свежий запах исчезает. Ага. Она здесь… свернула? Именно. Чуть ближе к реке зеленой стеной вытянулись заросли крапивы и дудника, а чуть дальше начинается та же стена, но малинника. Продираться через такую – сомнительное удовольствие. А вот левее… здесь стена не такая плотная… даже совсем неплотная, зато вовсю разрослась мята. И характерный аромат её перебил запах Зои.
Но она свернула.
Вот обломанные стебли. Теперь, когда я присмотрелась, след становился очевиден. И мне… туда? Зоя шла одна… Бекшеев? Остался? Нет, следов волочения не вижу, да и не проходил он. Значит… значит, разберусь позже. Я ступила даже не на тропу – на тень её, проложенную человеком. А ведь ходили здесь не раз и не два, вон, мхи вытерты, и травы здесь растут пониже. Впрочем, тропа могла быть и звериною, хотя… не важно. Главное, что Зоя здесь шла. И в сторону. А потом вверх? К усадьбе Пестряковых? Зачем так, стороной? Хотя… она прошла недолго.
Стон.
И скрип.
И все-таки стон заставляет меня свернуть со следа. К реке… и с каждым шагом она ближе. Снова потянуло влажностью, сыростью. А потом я увидела её: женщина сидела, прислонившись к стволу березы, схватившись за голову, и подвывала.
Жалко так.
Меж пальцев её текла кровь. И красные струйки растекались по лицу, превращая его в уродливую дикарскую маску.
– Зиночка? – я и узнала её не сразу. – Зина? Что…
– П-помогите… - и Зиночка узнала меня не сразу. Подняла взгляд. ойкнула и поползла прочь, к воде, правда, утратив опору, завалилась на спину, перевернулась, нелепо взмахнув руками.
– Это я, - я заставила себя стать человеком. Ненадолго. – Зина, видишь? Это я. Зима.
В её глазах был ужас.
И все-таки.
– Что случилось?
– Н-не знаю… я… шла… а тут… Зоя… в слезах… я к ней… успокоить. Спрашиваю, что… а потом она вдруг закричала. И так больно! Больно!
Зиночка посмотрела на свои руки и закатила глаза.
– Стоять, - я легонько ударила её по щеке. – Где Зоя?
– К-кровь…
Зиночка заворожённо уставилась на свои руки.
– Кровь… это кровь… я умру.
– Не умрешь, - я заставила её наклониться. – Просто рассечение небольшое.
– Голова…
– Болит? Пройдет. Может, сотрясение…
Рваная рана была небольшой, но крови натекло изрядно.
– Зоя где?
– Не знаю! У меня кровь! Кровь у меня!
– Сиди, - рявкнула я и осмотрелась.
Зоя… она ударила Зиночку? Если так, то зачем… почему? Вряд ли… надо след.
След был.
И вёл он к реке.
– К-куда, - Зиночка попыталась вцепиться мне в руку. – Там… нельзя… там омут… Чёртов омут!