Змеиное проклятье
Шрифт:
Но он просто сидел и до боли сжимал руль.
Минут через пятнадцать ступор стал проходить. Дождь по-прежнему шелестел по крыше, капал на ветровое стекло, а черные дома впереди были неподвижны и мертвы.
Серега разжал пальцы, на ладонях четко отпечаталась шероховатая поверхность руля.
– В конце концов, что я видел? – сказал он вслух. В машине было тепло, а звук своего голоса успокаивал, – сумасшедший старик заколол вилами змею, и понес некую чушь. А из дома выползла лишь черная полудохлая кошка.
Сергей еще раз взглянул на дома. Там была полная тишь.
Горожанин посидел еще. Дождь лениво шелестел над головой и стучал по крыше, кроме этого никаких звуков. Даже ветер вроде как не задувал и лишь маленькая лужица крови на дороге перед машиной напоминала о случившимся.
Сергей посидел еще.
– А кто сказал, что будет легко? – спросил он себя и без всякой связи добавил – а змея все-таки кричала!
Он дернул ключом зажигания и движок отозвался натужным ревом (глушитель у Форда был не совсем исправен), затем колеса без всяких пробуксовок понесли его к черте села Черепихово.
Черные стены безлюдных домов приблизились и… проехали мимо, дома стояли так плотно, что проезжая Серега увидел следы от древоточных жучков на черных бревнах.
Он был в Черепихово и, начиная от капота его машины вдаль тянулась длинная и совершено разрушенная улица. Целый квартал разрушенных и разбитых домов, деревянных, бревенчатых и каменных, а кое-где остались лишь печные трубы. Стихия не пощадила ничего. Через полкилометра впереди можно было видеть дохлую корову, чьи останки печально свисали с конька чудом уцелевшего каменного дома без южной стены. Вообще на крышах домов, было много необычных предметов и создавалось впечатление, что во время бури здесь было грандиозное авиа шоу с участием окрестных тракторов, коров, собак, кошек и людей.
Еще одну корову он нашел на пересечении двух улиц километром впереди, эта влетела в открытое окно ранее уютного двухэтажного коттеджа.
В общем-то Серега знал, куда надо ехать. Не так далеко высились руины местного Дома Культуры, похожие отсюда на развалины греческого Акрополя, тем более, что три из шести колонн здания все еще стояли, словно в насмешку, так как основная часть строения просто рухнула. Если бы Сергей подъехал поближе, он бы несомненно заметил древний дуб, виновник этого разрушения, сюрреалистично торчавший среди колонн.
С вершины холма, где он встретил странного старика, было видно, что жилые дома сгруппировались в центре, самой старой Черепиховской части, где, судя по всему, находились самые древние избы и Черепиховский Собор. Селян здесь осталось немного, но на то, что они есть, указывал легкий дымок из пары труб.
Туда горожанин и поехал, временами объезжая не расчищенные завалы. Мысли против его воли снова вернулись к случаю на холме.
Змея кричала. Да, именно так, она издавала долгий агонизирующий вопль, она чувствовала боль. А до того момента смотрела на старика, с ненавистью смотрела.
Что есть змея – тупое пресмыкающиеся, не мозгов, ничего, наступил – укусила. Обычное поведение змей.
Они не должны просто вот так лежать и смотреть своими глазами без век.
Серега вздохнул: он не любил змей, не любил и боялся, как боятся
Старик назвал змею Василием. Обычное имя, человеческое, но так называть змею? Причем дед явно знал, к кому обращается, и убил змею не из самообороны, а намеренно, словно расквитался и свел наконец счеты.
Кто был этот Василий? И что он сделал старику, раз тот убивает теперь змей, называя каждую его именем.
Нет, не каждую, только эту. Старикан явно имел в виду конкретную змею.
Сергей потер лоб рукой – в машине было душно.
– Да, – сказал он, – давно я не был в деревне.
Неожиданно ему подумалось, что и другие селяне могут быть такими же (а может и еще хуже? Бежал же от кого-то дед!).
– Да уж, – произнес приезжий вслух – и куда же я попал…
Он снова ощутил сильный позыв развернуть машину и гнать прочь из этого места, хоть до самой Москвы, лишь бы не чувствовать вокруг эту атмосферу всеобщего разорения и гниения.
Внезапно он вспомнил, что когда выезжал из Москвы, стояла яркая солнечная погода, а температура поднималась за двадцать градусов. И только здесь, на подходе к этому богом забытому селу, погода резко испортилась и пролилась моросящим дождем. Тяжелые серые тучи висели над головой и, похоже, в ближайшие десять – двенадцать дней расходиться не собирались.
Машина скользила по разрушенным улицам, и скоро Серега смог увидеть, как через пелену дождя блеснула свинцово-серая поверхность реки Волги. Зрелище было безотрадное. Река в этом месте достигала около километра в разливе и огромная масса тяжелой серой воды давила на психику. Тем более что неподалеку был знаменитый Воскорецкий омут с течением, утаскивающим на дно, рассказов о котором приезжий наслушался вдоволь, когда добирался сюда.
Минут через пятнадцать он все-таки добрался до жилых районов.
Тормознул.
Тут была небольшая площаденка, на которой стояли около десяти полу восстановленных домиков, а одну сторону занимал Черепиховский собор, почти целый.
Домики были действительно восстановлены только наполовину. В некоторых местах в рамах были вставлены листы фанеры. Несколько досок косо и криво прибитых, закрывали дыру в крыше, а двери, похоже, были приперты чем-то изнутри.
В общем, создавалось впечатление, что всю работу по восстановлению домов вели в крайней спешке и без старания. После зрелища разрушенных кварталов это пугало даже больше, чем вид коровы, висящей на трехметровой высоте.
И никого на улице, только дым указывает на то, что люди здесь все-таки есть. Свет не проникает через забитые досками окна. Конечно, понятно, что на улице дождь и холодно, все сидят по домам, но хоть кто-то должен хотя бы выглянуть.
Сергей вышел из машины, подняв воротник. После печки снаружи было особенно промозгло и стылый холод пробирал до костей. Сделал шаг через лужу и поневоле оглянулся назад. Когда он проезжал мимо последнего пустого дома, ему показалось, что он видел в окне чье-то бледное мертвое лицо и угадывал очертания тела, висящего в темноте на крюке для люстры.