Змеиный факультет
Шрифт:
Гарри неопределённо дёргает головой:
– Меня скоро тошнить будет от этого слова. Великая сила любви, любовь побеждает всё… Где она, как она выглядит? Когда моя мать жертвует собой ради того, чтобы я жил - это любовь. Когда моя невеста спит со мной, только чтобы не передумал - это тоже любовь? А у тебя с этой девочкой с пятого курса - тоже любовь, да, Драко?
Малфой даже не поправляет. Его, кажется, забавляет постепенно распаляющийся Поттер.
Но Гарри, заметив усмешку Малфоя, немного остывает.
– Нет, я понимаю - когда готов пожертвовать собой
– Тогда у тебя любимым человеком будет каждый первый, - замечает Драко.
– Ты же всю Британию спасал, героически жертвуя собою, забыл?
– А у тебя?
– А у меня - никто, - задумчиво отвечает он.
– Но ведь есть же хотя бы один человек?..
– предполагает Гарри.
– Отец, мама?..
– Ты всё перепутал, Поттер. Это родители могли бы пожертвовать своими жизнями ради моей, а у меня пока ещё нет наследника.
– То есть Малфой может отдать свою жизнь только за сына?
– За наследника, - поправляет Драко.
– За сына, внука, правнука… Как мой дед - за меня.
Гарри переспрашивает:
– Я думал, твой дед умер от болезни. Слагхорн тогда говорил, на уроке…
– Это было узконаправленное темномагическое проклятие, - отзывается Малфой.
– Направленное на меня, но предназначенное на самом деле отцу. Снять его было невозможно, но можно было перевести на кого-нибудь из кровных родственников мужского пола. Отец кому-то очень сильно мешал. Но его достать было практически невозможно - а я был ещё мелкий, ничего не соображал в безопасности… Расчёт был на то, что отец переведёт проклятие на себя и освободит дорогу тому, кто об этом позаботился. Но дед ему не позволил. Сказал, что сперва его очередь, а долг отца - защищать меня до совершеннолетия. Журналистам, конечно, говорить этого никто не стал, дали информацию о тяжёлой болезни…
– Сколько тебе тогда было?
– помолчав, спрашивает Гарри.
– Двенадцать. На втором курсе… Я тогда ещё домой на рождественские каникулы не поехал, родители решили, что в Хогвартсе безопаснее.
– А я думал, что это из-за министерских обысков, - вспомнил Гарри.
Драко хмыкает:
– Стал бы отец из-за такой ерунды… Наоборот, он хотел, чтобы я при этом присутствовал. Чтобы как можно раньше понял, как должен вести себя Малфой при общении с таким… контингентом.
Слово «быдло» остаётся непроизнесённым висеть в воздухе.
– А в этом году ты поедешь на Рождество домой?
– спрашивает Гарри.
– Конечно. Чего я тут не видел…
Гарри хочется сказать, что для него самого Хогвартс - как дом, и он с большим удовольствием остаётся на Рождество в замке. Но понимает, что в ответ услышит высокомерное : «Это оттого, что у тебя никогда не было настоящего дома, Поттер».
– А мне бы хотелось… - начинает Гарри и останавливается.
Можно подумать, Малфою есть дело до того, чего бы ему хотелось.
Но Драко смотрит с интересом, и он продолжает:
– Если тебе действительно нравилось со мной спать, то почему бы нам просто не возобновить это?
Малфой поднимает одну бровь:
– Может быть, потому,
– С этой девочкой?
– недоверчиво переспрашивает Гарри.
– Лорд Малфой, вы же опять врёте. Даже если она действительно бывает в вашей постели, это не то…
Он резко встаёт из кресла и, в один шаг оказавшись перед Малфоем, опрокидывает того на спину на широкую кровать.
Прижимая руки Драко к покрывалу, он тянется губами к его уху и горячо шепчет:
– Тебе же нужен тот, кто будет тебя трахать. Куда тебе эту статуэточку…
Малфой не вырывается, позволяя Гарри целовать его шею и ключицы. Но, когда Гарри, осмелев, тянется к его губам, Драко мотает головой и отталкивает его.
– Поттер, моя невеста чиста и невинна. Но ты не одинок в своём желании меня трахнуть. Неземной любви в мой адрес, как мы выяснили, у тебя нет; ничего, кроме секса, ты мне предложить не можешь. Почему я должен согласиться на твоё предложение?
– Потому что ты этого хочешь?..
– предполагает Гарри.
– Какое нахальство… Нет, я этого не хочу. Теперь уже не хочу, - уточняет Малфой.
– Так что слезь с меня.
Гарри неохотно скатывается с него и садится рядом.
– Это - твоё окончательное решение?
– спрашивает он на всякий случай.
Драко отвечает не сразу, уставившись в полог кровати.
– Спроси меня об этом через полгода, - говорит он наконец.
– Вдруг я передумаю.
Глава шестьдесят вторая. Драко.
В парке холодно. Даже тёплые перчатки не помогают - у меня опять мёрзнут руки. Холоднокровная рептилия, кто бы сомневался… Греюсь мыслями о том, что завтра я буду у родителей, во Франции.
В парке холодно, но так красиво, что я уговариваю себя не идти в дом сейчас, а погулять здесь ещё немного. Заснеженные кусты и деревья. Мой замёрзший пруд. Как же жарко здесь было летом…
Наверное, всё-таки дурацкая была идея - рвануть на рождество домой. Никто, кроме Топси, меня здесь не ждал. Уж лучше было остаться в Хогвартсе: там хотя бы было, с кем поговорить. К тому же, завтра всё равно каминной сетью возвращаться в кабинет Снейпа, а потом уж, с ним вдвоём, портключом - в Сен-Тропе. Но мне так хотелось встретить рождество в Мэноре, что вчера я всё-таки вытерпел многочасовую поездку в Хогвартс-экспрессе и наконец оказался дома.
А ещё через пару часов сова принесла ответ от Флинта на моё письмо. Уже с континента…
Оказывается, сборная Англии, за которую он теперь играет, уже три дня как в Европе. Другого времени не нашлось, что ли… Или они там все - молодые и холостые, на семейные праздники всем наплевать?
Какая разница. Главное, что Флинт сейчас там, а я - в промёрзшем парке Малфой-мэнора.
Ну конечно, стоило заранее поинтересоваться его планами. Может быть, тогда меня бы не потянуло в детскую сентиментальность. Но мне хотелось, чтобы моё приглашение встретить рождество вместе выглядело спонтанным капризом. Зачем Флинту знать, что я думаю об этом ещё с октября? А в итоге вышло… то, что вышло.