Змеиный король
Шрифт:
– В каком смысле?
– Ну, вы поняли, что я слеплен из обычной глины и во мне нет ни капли волшебства.
– Ого! Я непременно опишу сегодняшний день в своем дневнике.
Повозка въехала в дорожную рытвину, и Саймона откинуло на Люси.
– Почему?
Она серьезно нараспев произнесла:
– Второе декабря, около полудня. Виконт Иддесли высказывается о себе в уничижительном тоне.
Саймон расплылся в улыбке, как дурак.
– Туше.
Люси не повернула головы, но виконт заметил, что щека ее дрогнула от улыбки. Саймону вдруг захотелось
Да уж, и заодно испортить ангела.
А потому Саймон не пошел на поводу у своих желаний, а лишь подставил лицо зимнему солнцу, пусть и слабо гревшему. Как же хорошо на свежем воздухе! Даже несмотря на прохладный ветер. И как же приятно сидеть рядом с Люси! Вот и боль в плече стихла до тупой пульсации - ему повезло, рана все же не открылась. Саймон продолжил наблюдать за ангелом. Она сидела совершенно прямо и умело управляла лошадью, ничуть при этом не рисуясь, в отличие от его знакомых леди, которые, везя джентльмена, вдруг превращались в драматических актрис. На голове у Люси была простая соломенная шляпка, завязанная под левым ухом, а поверх светло-серого платья надет серый же плащ. До Саймона вдруг дошло, что он никогда не видел ее в одежде другого цвета.
– А почему вы всегда носите серое?
– поинтересовался он.
– Что?
– Ваше платье.
– Он указал рукой на ее наряд.
– Вы всегда в сером, словно прелестная маленькая голубка. Если вы не в трауре, то почему так одеваетесь?
Люси нахмурилась.
– Я полагала, джентльмену не подобает обсуждать, как одета леди. Разве в Лондоне иначе?
Ого. А настроение у ангела сегодня боевое.
Саймон откинулся на сиденье, опершись локтем за ее спиной. Он сидел так близко, что чувствовал тепло Люси своей грудью.
– Да, по правде говоря, иначе. Кстати, леди приличествует безудержно флиртовать с джентльменом, которого она везет в двуколке.
Люси поджала губы, по-прежнему не желая смотреть на своего пассажира.
Это только раззадорило Саймона.
– И тех леди, что не следуют этой традиции, порицают. Часто можно увидеть, как столпы общества укоризненно качают головами, оплакивая бедные заблудшие души.
– Вы ужасны.
– Боюсь, что так, - вздохнул Саймон.
– Но я позволю вам нарушить правило, раз уж мы находимся в отсталой провинции.
– Отсталой?
– Люси дернула поводья, и Кейт загремела уздечкой.
– Да, отсталой. Я настаиваю.
Люси бросила на него возмущенный взгляд.
Саймон провел пальцем по ее прямой, как палка, спине. Люси напряглась еще сильнее, но ничего не сказала. Он вспомнил вкус ее пальцев на своем языке, испробованный накануне, и теперь другая, куда менее приличная часть его анатомии также напряглась. То, как мисс Крэддок-Хейз без возражений принимала прикосновения, возбуждало Саймона не меньше, чем вульгарная демонстрация прелестей другими женщинами.
– Вы не можете винить меня, ибо, будь мы в городе, вам пришлось
Люси вздохнула.
– Я забыла, о чем вы меня спросили, прежде чем стали молоть чепуху.
Он широко улыбнулся, хотя в обществе это не принято. Саймон не мог припомнить, когда в последний раз так веселился.
– Почему вы всегда одеты в серое? Лично я ничего не имею против, к тому же серый придает вам загадочный и набожный вид.
– Я похожа на монахиню?
– Она в ужасе нахмурила брови.
Двуколка угодила еще в одну колдобину, отчего Саймон и Люси столкнулись плечами.
– Нет, моя милая леди. Я лишь намекаю, видимо, слишком завуалированно, что вы - ангел, посланный с небес, чтобы осудить меня за грехи.
– Я ношу серое, поскольку на одежде такого цвета не видна грязь.
– Люси посмотрела на него.
– А в чем вы согрешили?
Саймон наклонился ближе, словно для того, чтобы сообщить некий секрет, и почувствовал аромат роз.
– Я против того, чтобы «серый» называли «цветом», и утверждаю, что это просто отсутствие какого-либо цвета.
Она угрожающе прищурилась.
Саймон отодвинулся и вздохнул.
– Что же касается моих прегрешений, дорогая леди, они не того сорта, чтобы о них можно было упоминать в присутствии ангела.
– И как же я смогу в таком случае о них судить? А серый цвет все-таки существует.
Виконт расхохотался. Ему захотелось широко раскинуть руки и, возможно, запеть. Наверное, всему виной деревенский воздух.
– Леди, я уступаю силе вашего хорошо продуманного довода, который, как мне кажется, поставил бы на колени даже Софокла. Серый цвет существует, уговорили.
Люси фыркнула.
– А как насчет ваших прегрешений?
– Мои грехи многочисленны и неискупимы.
– В сознании виконта промелькнуло воспоминание о Пеллере, отчаянно махнувшем рукой, и то, как он, Саймон, рубанул по ней клинком. Как брызнула кровь, и полетели пальцы. Виконт моргнул, натянул на лицо улыбку и беспечно изрек: - Все, кто о них знает, в ужасе шарахаются от меня при одном лишь моем появлении, словно я прокаженный с почти отпавшим носом и гноящимися ушами.
Люси сидела и смотрела на него, так серьезно и так невинно. Храбрый маленький ангелочек, которого еще не коснулась людская подлость. Виконт не смог сдержаться и вновь осторожно, украдкой погладил Люси по спине, отчего глаза у нее расширились.
Саймон продолжил:
– И правильно делают. Например, иногда я выходил из дома без шляпы.
Люси нахмурилась. Он и сейчас сидел без шляпы.
– В Лондоне, - пояснил Саймон.
Однако головные уборы ее не волновали.
– Почему вы считаете, что не сможете искупить свои грехи? Все люди способны найти благодать, если покаются в своих прегрешениях.
– Так глаголет ангел господень.
– Саймон наклонился к Люси поближе, заглянул под соломенную шляпку и снова вдохнул аромат роз, исходящий от волос леди. Его член дернулся.
– Но что если я и есть сам дьявол из преисподней и не принадлежу вашему миру, ангелочек?