Змеиный поцелуй
Шрифт:
64
В то время, когда Офонасей и Мара ещё жили в потаённой пещере Дионисия, Керинф велел позвать приближённого брахмана. Тому не надо было объяснять, для чего его вызывает Керинф, потому что лжеепископ вызывал его только в одном случае.
Брахман достал из-за стоящих в нише бутов завёрнутую в листья лопатку из ребра самоубийцы и бережно положил её в мешочек. Следом в мешочек пошёл маленький сосудец с притиранием, пролежавшим положенный срок в теле умершей женщины. Следом в мешочек отправился сосудец с нарисованным на нём человеком
В лесном шалаше брахман поставил на земляной насыпи перед лжеепископом Керинфом причудливые сосудцы с порошками и притираниями, вынул из листьев лжицу из кости самоубийцы и, поклонившись, вышел.
Керинф опустил палец в сосудец с порошком из левых глаз кошек и намазал им своё правое веко, потом опустил палец в сосудец с порошком из правых глаз кошек и намазал своё левое веко. Потом Керинф снял подрясник и стал обмазывать себя притираниями, пролежавшими положенный срок в умершей женщине. Когда, согнувшись, Керинф натирал свои красивые ноги, туловище выше пояса стало уже невидимым. Лжеепископ прочитал заклинание и, невидимый и видящий в темноте, вышел из шалаша. Брахман, стоящий у входа, не удивился, услышав голос Керинфа и не увидев его самого.
Вечером в потаённой пещере Дионисия чуткой на слух Маре показалось, будто в фиалковых сумерках кто-то прошмыгнул мимо неё, но, поднявшись навстречу невидимому присутствию, она никого не увидела. А ночью она услышала голос:
— Ты узнаёшь меня, Мара?
— Ты тот, с кем я была рядом в предыдущей своей жизни. Божественный, почему ты почтил меня своим приходом?
— Ты помнишь, что ты обещала мне, когда я приходил к тебе в первый раз?
— Я обещала сделать всё, что ты скажешь.
— И я говорю тебе, я прошу тебя, прошу ради того времени, когда на небесах мы снова будем вместе. Я прошу, чтобы ты сказала Офонасею, что епископа Керинфа не было в лесном алтаре.
— Но, божественный, вряд ли он мне поверит после того, что ему сказал Дионисий.
— Не здесь же ты будешь разубеждать его. А где-нибудь там, за морем, в Ормузе, или в Кафе, или в Твери.
65
Как только вошёл епископ Керинф, лицо раджи засветилось радостью. Он встал с трона и повёл епископа в сад, нежно держа под руку. Властитель был оживлён и даже немного шумен, но говорил с изысканной нежностью. Подошли к беседке, где придворные уже приготовили всё для трапезы. Глядя на обилие закуски и вин, Керинф не посмел сказать владыке, что день постный.
Владыка дал знак, и проворный слуга наполнил чаши вином и встал за спиной правителя. Перед трапезой раджа, как и положено, принёс жертву огню и птицам. Птицы не подохли, а дым жертвенника не стал тёмно-синим. Птицу можно было
За трапезой Керинф доложил радже, что рукоположил двух епископов.
— Наших епископов, — особо подчеркнул Керинф, — из тех монахов, что жили со мною в кельях.
Керинф передал радже свиток.
— Что это, почтенный? — сухо спросил раджа.
— Это богословский труд одного из них. Изложение эзотерического христианства. Очень любопытно! Он развивает православный тезис о единстве всего человечества в Адаме. И заканчивает тем, что все люди — всё тело человечества, соединённое с Богом и являющееся невидимой церковью…
Раджа кивнул, как кивает человек, привыкший повелевать тысячами. И кивок его говорил, что он ознакомится с текстом позже, и одновременно прерывал Керинфа.
— Что с катакомбником Дионисием?
— Наши люди следят за ним. И совсем скоро, божественный, ещё одно катакомбное гнездо будет уничтожено. Оставим только одного священника, и если кто-то из наших попов задумает вернуться в истинное православие, он к нам же и прибежит!
— Значит, совсем скоро мы без помех и спокойно будем наблюдать за справедливостью? — спросил раджа, ожидая утвердительного ответа.
И Керинф не замедлил наклонить голову.
— Есть одно «но», — неожиданно сказал раджа.
И Керинф поднял насторожённый взор.
— Есть ещё в церковной иерархии те, кто знает правду о катакомбниках. Это ты и Арун, забыл его христианское имя, — и замолчал.
— Я не понимаю, господин…
— Ты не допускаешь, Керинф, что Распятый может пробудить в человеке совесть?
— Совесть? — переспросил Керинф, чувствуя неловкость от тона раджи.
— Совесть, совесть.
— Я не пойму, господин, к чему вы клоните?
— Нам нужны новомученики.
— Вы имеете в виду… натов?
Раджа отрицательно покачал головой.
— Вы имеете в виду… Аруна? — в раздумье спросил Керинф.
— Я имею в виду тебя, Керинф! — глаза раджи лукаво улыбались.
— Меня?! — лицо Керинфа странным образом исказилось.
— Не исключено, что Распятый и у тебя пробудит совесть, и ты расскажешь кому-нибудь, как истреблял катакомбников в Ындии. Пусть уж эти страшные дни будут забыты!
Раджа был невозмутим. Керинф дрожащей рукой поднёс к губам чашу. И выпил вина. Раджа, перед тем как сказать самое страшное, тоже пригубил вино.
— Пусть отныне будет так. Там, где отравлен какой-нибудь религиозный лидер, знайте: это сделали мы, это сделали наши братья.
Керинф почувствовал удушье. Взгляд его был полон испуга и недоумения. Происходящее казалось невероятным. А раджа спокойно продолжал, не обращая внимания на сиротскую покинутость в глазах лжеепископа:
— Ты, Керинф, будешь одним из первых мучеников эзотерического христианства.
А Керинф уже беззвучно корчился у ног раджи. А тот смотрел на муки лжеепископа так, точно происходящее у его ног совершалось вопреки его желанию.