Змей Горыныч и Клубок Судьбы

О'скоттский Антон

И опять никого не было дома. Иван стучал, немного ждал, прислушиваясь и шел к следующему дому. «Дом радости», «дом счастья», «дом для всех», «веселый дом» — читал он на табличках. В конце улицы юношу ждал очередной сюрприз. Друг напротив друг стояли два практически одинаковых деревянных сруба. «Дом престарелых № 1» и «детский дом № 1». Дверь «детского дома» распахнулась. Оттуда выскочил мальчишка с жестяным ведром и припустил по улице к центральной площади. Иван постучал в «дом престарелых».

Долгое время ничего не было слышно.

Юноша собрался было уже перейти на противоположную сторону улицы, когда за дверью раздались медленные шаркающие шаги и тихи старческий голос:

— Сейчас-сейчас! Обожди маленько!

Обождать пришлось довольно долго. Дверь наконец приоткрылась, на Ивана смотрел выцветшими глазами худенький и абсолютно лысый старичок:

— Чего тебе?

— Перепись населения. Я должен записать всех, кто живет в этом доме.

— А, заходи, внучек, заходи! Порадуй стариков! А то к нам сюда редко кто заглядывает, — обрадовался дедушка.

Иван зашел. И постарался всех порадовать. Стариков оказалось всего двое. И четыре старухи. И каждому нужно было уделить хоть чуточку внимания, юноша это чувствовал. И уделял по мере возможности. У каждого он осторожно выведал не только имя, но и чем тот занимался до пенсии, и кто его родственники, и чего еще может пожелать человек в столь преклонном возрасте. Возраст действительно поражал: самому старшему, Ворону, недавно исполнилось девяноста семь лет! Прежде Иван и не задумывался, что можно столько прожить.

Не хотелось покидать пожилых обитателей «дома престарелых», но время поджимало. Пришлось вежливо извиниться, попрощаться и все-таки отправиться через дорогу. В «детский дом № 1».

Иван поднялся на крыльцо и обнаружил неплотно притворенную дверь. Юноша вошел в сени и громко произнес:

— Кто-кто в теремочке живет?

Навстречу выпорхнула девочка чуть помладше Ивана:

— Я Мышка, а еще бабушка Лягушка.

Юноша прислушался. Кажется, со двора доносился гомон детских голосов.

— А почему шум такой?

— Так дом-то детский, — удивилась девочка, — дети и шумят.

Иван распахнул тетрадь:

— Можно, пожалуйста имена и возраст детей?

— Зачем это? — спохватилась Мышка.

— Перепись населения. Я должен сосчитать всех жителей Нашего города.

— Сейчас бабушку позову, — девочка юркнула в дом.

Через минуту вышла немолодая, но крепкая еще женщина. Она окинула Ивана неприветливым взглядом:

— Тебе, что, заняться больше нечем?

— Это очень важное поручение общественного деятеля Лемминга, — тут же сменил тон Иван, — необходимо для прогресса и процветания Общества.

Лягушка еще раз недобро посмотрела на юношу:

— Хорошо. Но учти, я потом дойду до Лемминга, и сама с ним об этом поговорю. Записывай!

Помимо Мышки и Лягушки в «детском доме № 1» временно пребывали: Ежик, Зайчик, Крот, Воробей, Рябчик, Выдра, Норка, Белочка и Синичка. Все они были еще малы, чтобы приносить пользу Обществу или учиться

в общественной школе. Лягушка занималась их воспитанием, а Мышка вызвалась добровольно ей помогать. Учителя «общественной школы № 1» гордились ею. О чем в тетради Ивана была сделана соответствующая пометка. Юноша на всякий случай пересчитал детей и проверил количество по именам, захлопнул тетрадь и, вежливо попрощавшись, вновь двинулся к площади, стуча во все двери.

Глава 47

На последней улице Ивана ждало много работы. Дома здесь стояли не простые. В каждом была мастерская. Названия соответствовали: «дом обуви», «дом мод», «дом стали». На этой улице было шумно, отовсюду доносились разные запахи. Далеко не все приятные. Особенно противно пахло возле «дома кожи». В каждом доме трудились. Ивану приходилось постоянно извиняться, что он отвлекает людей от работы. Зато здесь никто не задавал лишних вопросов — быстро отвечали Ивану и спешили вновь заняться своим делом.

Единственным исключением оказался кузнец Медведь. Он добродушно улыбнулся и похлопал Ивана по плечу:

— Погоди минутку, малец! Сам до Совы ты не достучишься.

Медведь зажал в тиски еще красный от жара гвоздь, тремя ударами молота расплющил шляпку и бросил готовое изделие в бочку с водой. Вода забурлила, гвоздь пронзительно зашипел. Кузнец снял толстые рукавицы и бросил их на наковальню:

— Идем!

Вместе они перешли улицу. Здесь кузнец развернулся спиной к двери и пару раз сильно ударил по ней пяткой:

— Сова! Открывай! Медведь пришел.

Дверь открыла пожилая женщина. В ее руках мелькали спицы, вывязывая голенище длинного шерстяного носка.

— Перепись населения! Скажи свое имя, возраст и чем занимаешься! — почти в ухо ей прокричал Медведь.

— Сова я, — громко ответила старушка, — старенькая я, вяжу вот носочки, варежки, шарфики на зиму.

Иван записал.

— Спасибо!

— Чегось?

— Спасибо! — тоже почти в ухо крикнул юноша.

— А! На здоровье! На здоровье!

Иван повернулся к кузнецу:

— И тебе, Медведь, спасибо!

— Было б за что! — снова улыбнулся тот. — Бабушка Сова глуховата к старости стала. Только меня и слышит.

Глава 48

Сильно за полдень Иван выбрался за город. Здесь дело пошло веселее. Все, кого юноша не застал дома, трудились на полях, на грядках, в садах, рыбачили на озере, пасли коров и овец. Труд переписчика оказался нелегок. Сколько верст за этот четверг прошагал, Иван подсчитать не взялся бы. Последнюю запись юноша делал под бой часов на ратуше. Пять ударов. Народ замер, распрямился, работа встала. До завтра. Люди собирали инструмент и направлялись в город. Иван облегченно выдохнул — его рабочий день тоже подошел к концу. Впереди ждали обед и рабочий вечер. А потом, вероятно, рабочая ночь.