Змей Горыныч и Клубок Судьбы
Шрифт:
Горыныч уже ждал. Змеепод изучал полотно с юной девой. Как Иван накануне, он ходил вокруг, то приближаясь, то отступая на несколько шагов, то наклоняя голову почти к плечу, то глядя на картину самым краешком глаза. Время от времени он постреливал раздвоенным языком. И каждый раз чуть морщился. Он скрещивал руки на груди, закладывал за спину, мял подбородок. Ящер не признался ученику, что сам давно заметил странности обоих полотен. Его и раньше тревожили зашифрованные в них сообщения. В отличие от Ивана, Горыныч сумел
Витязь, попирающий крылатого змея, в общих чертах, предупреждал об опасности для него, Горыныча, исходящих от людей. Изображение можно было перевести примерно так: придет человек (или люди) и лишит принадлежащего тебе по праву. Чего его могут лишить, Горыныч так и не сумел разобраться. Во всяком случае по праву ему здесь ничего не принадлежало. Все чужое, взято в аренду, если можно так выразиться. Ящер долгие годы ломал голову над этой загадкой.
Со вторым полотном дело обстояло хуже. Мольба о помощи действительно проглядывала на фоне тоски и потерянности. Но кроме того в полотне скрыты и страх, и боль. И девушка, запечатленная в немом призыве, однозначно живая, настоящая! Она так органично вписана в пейзаж чьей-то искусной рукой! Знать бы, чьей? Вероятно, разгадка кроется именно в авторе.
Весь день Горыныч просидел не над магическими трудами. Он рассматривал репродукции пейзажей и портретов, собранные в двухтомнике Шпунта да Винта «Волшебство живописи». И ничего похожего не обнаружил! Кто же этот гениальный художник? Где он скрывается?
За этими размышлениями его и застал ученик.
— Здравствуй, Горыныч! Что-нибудь нашел?
— Нет. Здравствуй, Иван! Никаких зацепок. Я надеялся найти автора по стилю, но — увы, — он развел руками.
Юноша мельком глянул на картину и уверенно заявил:
— Автор она.
Ящер удивленно воззрился на юношу:
— Уверен? Объясни!
— Не могу, просто чувствую. Надо с ней как-то поговорить, — он задумался, расфокусировал взгляд, чтобы рассмотреть мир в числах. Полотно виделось среди них пустым пятном. Прямоугольный провал среди множества цифр. Проход в неизвестность. Иван сделал шаг, но Горыныч вовремя остановил:
— Ты чего?!
— Хотел попробовать войти.
— Не надо этого делать! Ты ведь не знаешь, как потом выйти обратно! Должен быть иной способ.
— Тогда привяжи меня к своему стулу и загипнотизируй, — попросил ученик.
— Ты и сам можешь входить в транс.
— Как?
— Есть несколько проверенных методов. Самый простой, пожалуй, счет в двоичной системе. От нуля до бесконечности. Главное помнить: бесконечность — не предел!
— Сейчас попробую.
— Давай для начала перекусим, — вновь остановил юношу змеепод, — а потом все как следует обдумаем и взвесим. Негоже принимать скоропалительные решения и совершать поспешные действия! Особенно на пустой желудок.
Однако
— Вот оно! — обрадовался Горыныч, просматривая списки, — смотри, в архиве общественный деятель Лемминг не значится ни под каким именем! Это может быть ключом к решению нашей проблемы. Кстати, а меня ты посчитал?
— Как тебя записать? У тебя же нет имени!
— Местные называют меня за глаза Змеем. Думаю, тебя это имя вполне устроит.
— Род деятельности? — автоматически спросил юноша.
— Забыл уже? Магия, чародейство, волшебство.
— Так и запишем: фокусник.
Иван внес поправки.
— А про себя ты не забыл?
— Забыл, — еще одна запись, — а ее считать?
Змеепод задумался. Несомненно, девушка на гобелене сейчас была лишь образом. С другой стороны, ученик вознамерился ее высвободить из картины.
— Запиши ее пока что под вопросом. Если у нас получится, то будем ее учитывать. Сколько вышло?
— Вместе с ней девяноста два.
— Похоже, без нее не обойтись. Суть скрывается в числе девяноста два, — процитировал Горыныч, — ладно, не отвлекаемся. Мы имеем горожан в количестве восьмидесяти восьми. Хорошее число, хоть и не простое. А вместе с Леммингом — и того лучше! Восемьдесят девять. И нас потенциально трое. Простые числа — суть всего происходящего, уверен.
— Нас пока что двое, — поправил Иван, — и это тоже простое число.
— Если хочешь, можешь попробовать подставить их в свое уравнение. Уверен, результат тебе не понравится.
Ученик все же попробовал. И вышло у него в ответе два и две трети.
— Да, две трети человека нам ни к чему, — согласился он, исписав пять листов.
— Их треть, думаю, тоже не порадует. Придется решать заново. Давай теперь учтем ее, — и сам быстро застрочил на бумаге. Мелким убористым почерком Горыныч умудрился уместить то же уравнение всего на трех листах.
Он на всякий случай проверил решение, потом передал Ивану — вдруг где-то ошибся. Юноша посмотрел: все получалось удивительно гладко и красиво!
— Придется вызволять эту Аленушку.
— У нее есть имя?!
— Я ей его дал. Согласись, она вылитая Аленушка, — подмигнул учитель. Ученик подумал и согласился.
Глава 49
Вытаскивать из кабинета дубовый «пыточный» стул и спускать его на первый этаж Горыныч Ивана отговорил. Вместо этого притащили кресло из гостиной и поставили напротив Аленушки. Учитель вручил юноше лист бумаги и карандаш:
— Помнишь, как работать в двоичной системе?