Змей – история одного злодея
Шрифт:
– Ну вот все и вместе, орлы мои. Рад всех вас видеть живыми и в добром здравии. У меня к вам деловое предложение, от которого вы не сможете отказаться.
Петр, поморщившись, сказал:
– То есть даже если захотим, то не сможем?
– Ну если сильно захотите, то, конечно, вы сможете отказаться, но я бы сильно не рекомендовал вам этого делать.
Добрыня явно был в очень добром расположении духа и прямо сиял от удовольствия.
– Тебя Петром же звать? – спросил он.
– Да, Петром.
– Мой индус-то живой?
– Живой, на крюке в подвале у меня.
– Ну
Добрыня бил в самое болезненное для меня. Не проходило и дня, чтобы я не думал про это.
– К чему ты все это? Мы плохо выполняем поставленные задачи? Или есть какие-то нарекания?
– Успокойтесь, я сейчас тут, можно сказать, как частное лицо. К вашему основному заданию я не имею ни малейшего отношения, и тут я нахожусь совсем с другой целью. Мало того, я постарался сделать все, чтобы скрыть нашу с вами встречу и подготовить ее максимально скрытно. Кстати, за тобой, – он показал на Петра, – Ми-6 следит, где-то ты прокололся, но пока что на вас двоих не вышли.
– То есть кроме твоих еще кто-то следит?
– Ну за тобой, Змей, сейчас кто только не следит, ты, конечно, уникум, стать зятем главаря местной мафии, ты на карандаше у всех. Но оперативного наблюдения за тобой нет, а вот за Петром следят, но, скорей всего, из-за кого-то из твоей клиентуры.
– Давайте не будем сейчас про это, – перебил его Петр, – ведь это не имеет отношения к нашей с вами встрече?
– Нет, не имеет. Наша встреча, она связана с тем маленьким дельцем, которое мы в Афганистане провернули. Меня комиссовали по ранению сразу после вашего дембеля, вот.
Добрыня поднял рубашку и показал зажившую рану на правом легком.
– Спасибо врачам, вытащили меня с того света, можно сказать, хотя, может, и зря вытащили. То, что в нашей родной стране сейчас происходит, ни в сказке сказать, ни пером описать. Так-то мне пенсию аж в триста рублей положили, да еще и государственные заказы с обязательной бутылочкой водочки каждую неделю приносят. Очень они хотели, чтобы я спился и не видел ничего, я бы и спился, если бы не тот ящичек с семью миллионами долларов, который мы с вами в той пещерке-то спрятали. Эта самая мысль меня и вытащила со дна бутылочки, в которую я с такой радостью начал забираться. Я пытался вернуться в Афганистан по службе, но врачи поставили мне крест на карьере военного, как и вообще на карьере. У меня теперь одно легкое, и уже так легко в полной нагрузке мне не пробежать с десяток километров.
– А что, легкое удалили?
– Порезали за милую душу, так что не удивляйтесь, если буду сопеть как паровоз, такую тушу, как мою, очень непросто кислородом запитать. Но это все не так страшно, и если будут деньги и правильные врачи, я еще могу очень долго по этому белому свету топать. Вот, в общем-то, почему я и тут. Я собрал своих друзей, пообещал им вознаграждение, и пришлось нарушить законы
Сейчас я понимаю, что Добрыня говорил правду, и он тогда понимал, что на просторах нашей необъятной родины уже начались процессы, которые приведут к ее разрушению. Это был период перестройки, который до нас доходил только слухами из внешних СМИ, мы в Пакистан уехали как раз в период тотальной гибели генсеков. А отсюда, из Пакистана, все выглядело как-то иначе. Но слова Добрыни тогда резали нас по живому, но тем не менее мы понимали, что отказать хоть бывшему, но командиру в его просьбе мы не могли. Ну и перспектива жить хорошо, имея за душой по половине миллиона долларов, была вполне себе заманчивой. В общем, мы тогда все вопросы порешали, я пошел договариваться с Зауром о необходимости безопасного прохода на территорию Афганистана. Николай должен был достать достойный транспорт. А Петру нужно было решить вопросы с нашими документами, внешним видом и продовольствием.
Самый тяжелый разговор, который тогда у меня состоялся, это разговор с Зариной. От женского взгляда не смогло укрыться, что у меня что-то произошло. Но что самое страшное, мое настроение она восприняла строго на свой счет и долго выпытывала у меня, что же произошло. Но рассказать ей правду было невозможно, а придумать какую-то правдоподобную легенду я не мог. Итог разговора с мусульманской женщиной меня поразил: она сказала, что я, чтобы не сходил с ума, должен найти себе вторую молодую жену. На что я, конечно, ответил, что мне моей Зарины и одной выше крыши, чем я ее и успокоил.
После тяжелейшего разговора с Зариной мне предстоял еще более тяжелый разговор с Зауром. Ему я решил выдать напрямую, что у меня дельце, которое пахнет хорошими деньгами, и что мне нужен хороший проводник и надежные документы.
– Зачем тебе это, Ван? Тебе не хватает денег? Давай я тебе дам еще денег!
– Ну тут такое дело, я уже не могу отказаться.
– Скажи мне, и я разберусь с теми, с кем ты там договорился.
– Тут дело чести.
– В смерти чести нету, а ты мне нужен живой.
Больше часа наш разговор строился в таком стиле, но в итоге мне удалось убедить Заура, и он дал мне и проводника, и все основные контакты, которые понадобятся в пути, и пожелал мне удачи.
Конечно, все эти незапланированные перемещения по территории Афганистана не могли пройти незамеченными с нашими связными, поэтому мы продумали легенду, что пошли на разведку, так как выявили новый коридор в трехстах километрах к югу от Пешавара и вынуждены действовать оперативно. Хотя Добрыня говорил, что все эти наши отчеты сейчас уже никто не читает, так как, по его мнению, вся разведка сейчас парализована.