Змей – история одного злодея

Булатов Алексей Юрьевич

– Я могу попробовать, я много-то денег сразу не прошу, только на затраты.

У меня в голове созрел план достаточно быстро, и я решил, чем черт не шутит? Стать зятем главного бандита в городе, в общем-то, неплохая идея. Ну а убить какого-то другого более жирного бандита не такой уж и большой грех. Вечером того же дня мы встретились с Петром и Николаем и разработали план. Мы решили заложить взрывчатку с радиоуправлением в автомобиль Мухамеда. Оперативные данные по его перемещению и проживанию мы достали достаточно быстро. Мухамед был новичком в Пешаваре, и потому одной из самых обсуждаемых личностей в этом небольшом городе. И когда я назначил встречу нашей тройке, ребята уже владели большим количеством информации, а недостающие звенья мне добавил Заур. Необходимый боевой запас у нас был в достатке, хоть и требовалось время на то, чтобы привести его в боевой режим.

Еще мы решили, что взорвать его лучше тогда, когда он будет уже в своем доме.

Когда уже все было сделано, и дом Мухамеда взлетел на воздух со всей прислугой и всеми боевиками, я подумал, а не перестарались ли мы. Уж больно значительный оказался фейерверк, видимо, в самом доме тоже хранился значительный запас оружия и взрывчатки. По крайней мере, местная полиция в своем отчете так и написала, что произошла самопроизвольная детонация незаконной взрывчатки. Но вот Заур, конечно, был поражен больше всех.

– Как ты смог это сделать, Ван? Ты кто вообще такой?

– Я просто таксист, выросший в определенных условиях.

– Ты разнес его дом, целиком.

Но Заур все-таки больше радовался, нельзя было сказать, что подобные разборки в то время были такой уж редкостью. В Пакистане было очень много оружия, взрывчатки и снарядов со всего мира. В соседней стране шла война, и снабжение шло через Пакистан. И местные бароны часто устраивали между собой разборки с применением порой даже небольших армий.

Заур сдержал свое слово и отдал за меня Зарину. Свадьбу мы играли по всем местным традициям. Родственников было огромное количество. Правда, все родственники со стороны Заура. Потом была первая брачная ночь. Зарина была девственницей, а я хоть уже и имел опыт в этом вопросе, но тоже не сильно понимал, как все сделать правильно. Потому первая наша ночь была ужасной. У нас ничего не получилось, и Зарина проплакала до утра, повторяя:

– Я плохая жена, я плохая женщина, ты бросишь меня.

Но все-таки мы вдвоем успокоились, и у нас все получилось. И я впервые в своей жизни познал, что же такое семья. Зарина старалась как могла, меня всегда ждал дома домашний ужин, уют и секс. Мы обрастали простыми вещами – домашним хламом. Тогда моя жизнь действительно стала другой, такой жизни у меня не было ни до, ни после Пакистана. Там у меня была настоящая семья. У меня есть даже дети, сын и дочка. Сколько им сейчас лет и как они там живут – сколько раз я хотел выяснить, но каждый раз я принимал решение, что все же им безопасней без меня. Сейчас вот я вспомнил, как жил тогда с ней, и прямо слезы на глаза навернулись. Но лучше все-таки все по порядку.

Заур очень приблизил меня, и хоть я продолжал работать таксистом, у меня стало достаточно много денег. Заур ввел меня в курс дела по маршрутам движения очень многих грузов. А это то, что мне было нужно, я собирал сведения, структурировал их и передавал в центр. Что было с ними дальше, мне было неведомо, так как приказов я не получал. Связной только передавал что-то вроде “«

Вам объявлена благодарность”» или “«Вам присвоено внеочередное звание”», ч

то меня, в общем-то, радовало, но не настолько. Я делал свою работу, я помогал Зауру. Помогал во всех смыслах этого слова, я практически стал правой рукой Заура. Даже можно сказать, что я был ему другом, а он был моим другом. Я вспоминал слова Петра Алексеевича, что самое тяжелое это оставаться верным делу и родине. Сейчас я это понимал – спустя три года СССР со всеми его войнами стал для меня таким далеким и непонятным. Тут мы находились совсем в другой информационной среде, та война, которая шла тут, она не имела ни малейшей связи с той войной, которую вел Советский Союз в Афганистане. Тут была совсем другая философия жизни и совсем другой информационный фон. К тому же у нашего руководства, видимо, не было целей пресекать потоки наркотиков и оружия, они просто получали данную информацию, и что с ней происходило дальше, для нас было закрыто. И потому иногда казалось, что мы тут как будто лишние и никому не нужные персонажи.

А жизнь кипела вокруг и развивалась. Петр построил свою парикмахерскую, в которой стал владельцем. Николай открыл свой автосервис. Ну а я построил свой дом и родил сына. У меня был счет в банке, на котором уже накопилась приличная сумма денег. На третий год я перестал уже делать вид, что я таксист, и просто занимался контролем всего такси в городе. С нашей тройкой мы встречались всегда с сохранением полной конфиденциальности. Когда мы втроем обнаружили за собой слежку, мы все были сильно удивлены. Но в один прекрасный день мы вдруг выявили,

что за нами следят. Как и положено сразу в таких случаях, мы прекратили полное взаимодействие друг с другом, и каждый пытался выяснить, кто же следит за ним. Я свой “«хвост”» выловил спустя неделю. Я выманил его в квартал, где были небольшие дома, вокруг которых можно было обойти, я видел его и свернул в переулок, с расчетом на то, чтобы оказаться позади него, прямо рядом с моей машиной, которую я туда предварительно и поставил. Я “«выключил”» его, осторожно положил в багажник и поехал в одно из мест Заура, которые были приспособлены именно для таких вот допросов или содержания людей. Это был молодой парень, по виду араб. Я вынул его и отнес в подвал, где связал и подвесил на крюк. И пошел пить чай. Дом на окраине Пешавара был пустым, но тут был минимальный набор продуктов и минимальные условия для проживания. Таких штаб-квартир у Заура было много, некоторые использовались для остановки курьеров, некоторые – для размещения почетных гостей, ну а этот – для содержания не очень почетных и иногда нежелательных. Я спокойно пил чай и ждал, когда мой гость придет в себя. По опыту я понимал, чтобы с ним было лучше всего разговаривать, нужно было дать ему повисеть какое-то время, чтобы он побыл наедине со своими мыслями, когда фантазия все делает за тебя. У меня было даже желание уехать и вернуться на следующей день, чтобы клиент был уже совсем готовым. Но я решил все-таки задать первый вопрос сразу, а потом уже оставить на выморозку.

Когда я спустился в подвал и хотел было начать задавать вопросы, парень вдруг выпалил на чистейшем русском:

– Виктор, вы не убивайте меня, пожалуйста.

Меня фраза на русском убила, так как меньше всего я ожидал, что за мной следят свои же, но колоться сразу на русском я не стал и потому сказал на пушту:

– О чем вы говорите? Я вас не понимаю.

– Виктор, не валяйте дурака, вы прекрасно меня понимаете, – ответил парень на пушту.

– Кто вы такой и что вам надо? – выходить из образа пакистанского мафиози я не собирался, так как никаких данных у меня о встрече не было, да и то, что за мной следили наши, не добавляло мне уверенности в себе.

– Виктор, меня за вами Добрыня послал, он велел…

Вот тут я уже не выдержал и удивился по-русски:

– Кто?!

– Добрыня, ваш командир. Он предупреждал, что скорей всего наша слежка так и закончится, он вас так проверял, растеряли вы навыки или нет, он ждет вас…

Он назвал мне место, где меня ждет Добрыня. И я, оставив парня висеть на крюке, поехал в указанное место. Я выполнил все меры предосторожности, оставил машину за два квартала от места, куда мне нужно было прибыть. Это была местная таверна, на окраине Пешавара, я тут не был ни разу, да и сам район этот знал не очень, так как тут такси практически не использовали. Таверна представляла из себя старую деревянную сарайку, перед которой стояли столы под навесами, с пуфиками, на пересечении пеших улиц. Народу было немного, но с точки зрения правильно выбранной позиции я отдал должное. Подойти к этому месту незамеченным было невозможно. Добрыня увидел меня сразу, как только я свернул на улицу, ведущую на перекресток. Позицию он выбрал правильную и толковую. На концах улицы наверняка были его люди, и я попал сразу, как только вышел на эту улицу. Я Добрыню увидел тоже практически сразу, и Николая, который сидел с ним на пуфике. Нехорошее предчувствие зашевелилось внутри меня, но делать уже было нечего, и я пошел ему навстречу.

Добрыня улыбался всем своим лицом, а я шел по улице навстречу ему, буквально морщась от неприятного предчувствия.

– Здорово, Змей, – поприветствовал он меня, показывая на место рядом, чтобы я присел. –

Сейчас еще третий ваш должен подоспеть, и тогда уже поговорим не торопясь. С ребятами-то моими что?

– Живой твой арабчонок, висит у меня в подвале на крюке, – сказал я немного, наверное, недобро, так как Добрыня нахмурился и сказал:

– Ну буде тебе, Змей, ну что ты такой насупленный? Дай я тебя обниму.

Добрыня встал и захватил меня своими огромными ручищами в объятья. Если бы мы встретились с ним в России, я бы, наверное, был рад еще больше него. Но тут, в другой стране, работая под прикрытием, разговор на русском и обнимашки с человеком, который может спалить всю мою легенду и раскрыть всю нашу тройку, были совсем неправильными.

– Не бойся, Змей, тут все чисто, вся улица проверена и везде мои люди. Так что все путем. А вот и третий ваш.

В конце улицы показался Петр, он Добрыню не знал, но, увидев нас, явно успокоился и пошел нам навстречу. Он подошел и сел рядом.