Змей
Шрифт:
Сначала его приятно щекотали эти матримониальные разговоры, он полагал к тому же, что оказывает добрую услугу приятелю, который уехал вперед, с Дориной. Может быть, их и рассадили специально, чтобы он побеседовал с ее родными. Но беседа, начавшись с общих вопросов, быстро перекинулась на личности. Стере взял да и спросил его напрямую, почему он не женится…
— О, как мы неделикатны! — взорвалась вдруг г-жа Соломон и незаметно наступила зятю на ногу. Когда Стере в недоумении обернулся, он увидел нахмуренные брови и закушенную в гневе губу.
— Аглая! Смотрите, они остановились!
В самом деле,
Кто-то посреди дороги салютовал обеими руками. Какой-то молодой человек, высокий, смуглый, с непокрытой головой и в солнечных очках. Наверное, забыл их снять — сейчас, после заката, в мягком воздухе сумерек, в них не было нужды.
— Прошу прощенья, что остановил вас, — начал он с отменной вежливостью, подходя и склоняя в поклоне голову. — Подозреваю, что вы едете в Кэлдэрушань, и покорнейше прошу взять меня с собой, на подножке машины.
Он улыбался, но без тени смущения. Правую руку положил на дверцу машины, левой медленно снял очки. Дорина вздрогнула. Он словно ожег их взглядом, глаза были с особенным блеском, и зрачки необыкновенно большие. По разговору, по манерам — явно юноша из хорошей семьи. Лиза оценила и его спортивный костюм безукоризненного кроя, с большими накладными карманами на куртке.
— Я некоторым образом заблудился! — весело принялся объяснять юноша. — Представьте, уснул в лесу, а друзья уехали. Мы тоже собирались в монастырь…
Капитан привстал, чтобы освободить незнакомцу место.
— Но я ни в коем случае не хочу вас стеснять, — запротестовал тот. — Когда я попросился к вам на подножку, я нисколько не преувеличивал. Я прекрасно доеду и так…
— Лучше мы все-таки потеснимся, — сказала Лиза. — Или Дорина сядет мне на колени…
Юноша был вынужден повиноваться. Со множеством извинений он втиснулся в машину и представился:
— Серджиу Андроник, авиатор. Или без пяти минут авиатор…
И снова блеснул белозубой улыбкой. Протягивая ему руку, Лиза отметила, что он скорее загорелый, чем смуглый: вероятно, из той породы мужчин, что находят вкус в спорте — полжизни на воздухе. Серджиу Андроник поцеловал дамам ручки с безупречной галантностью. Дорина зарделась. От его волос исходил едва заметный мужской запах — здоровья, силы.
— Тогда уж познакомьтесь и с остальными, — сказал Владимир.
Их как раз нагоняла вторая машина.
Серджиу Андроник обернулся. И когда машина остановилась сзади, Владимир представил ее пассажирам нового знакомого.
Больше всех приключение Андроника развеселило Стере.
— Не огорчайся, если не найдешь приятелей, — заявил он, не чинясь. — С нами тоже неплохо.
Юноша поблагодарил легким наклоном головы. Впрочем, он вовсе не был огорчен и, более того, даже нисколько не озабочен. Устроившись посередке — между Лизой, державшей на коленях Дорину, и капитаном Мануилой, — он тут же завел непринужденный разговор, и даже с блестками юмора. «Что значит l'usage du monde [2] ,— думала Лиза, — язык хорошо подвешен, уверенность в себе». Она была очарована.
2
Светский лоск (франц.).
— Мы
Дорина и Лиза ловили каждое его слово. Летать — какое упоительное чувство!
— Но это, должно быть, страшно трудно! — с горячностью заметил Владимир.
— Трудно? Жутковато, я бы сказал, первый раз, когда тебя поднимает самолет. Кажется, что все кончено, что уже никогда не вернешься на землю цел и невредим. А потом привыкаешь, входишь во вкус. И уже кажется, что только и живешь, когда в небе…
Капитан Мануила, слушая, улыбался с легкой горечью. Как книжно выражается юноша — а интерес вызывает жгучий. Особенно у дам. Только посмотрите на них…
Дорина и Лиза в самом деле преобразились. Не каждый день выпадает случай побеседовать с живым авиатором. А уж проехаться в одной машине с блестящим молодым человеком, к тому же штатским, который им же и признателен за то, что его взяли с собой…
— Только не пугайтесь, когда я вам представлю моих друзей, — продолжал молодой человек. — Я даже боюсь предположить, на кого они будут похожи, когда мы их нагоним. Правда, оставил я их трезвыми и благопристойными. Точнее, они меня оставили…
И сам рассмеялся. Здоровым, дерзким, заразительным смехом. Прыснули Лиза и Дорина. Капитан Мануила ограничился улыбкой. На такого юнца невозможно сердиться. Однако же легкомыслие замечательное…
— Вы на нас и вправду страх навели! — Лиза наконец-то попала в тон юноше, чего ей так хотелось с самого начала.
— Кто же они? — не столь непринужденно спросила Дорина.
— Во-первых, один инженер с Решицкого завода, очень ответственный субъект, — веско отвечал Андроник. — Среди остальных преобладает прекрасный пол, потому что на одного архитектора приходятся две приятельницы. Это две милые иностранки, а больше я о них, право, ничего не знаю.
Дорина скисла, хотя и заставила себя улыбнуться. Вдруг окажется, что иностранки ни бум-бум по-румынски и придется перейти на французский? Ее не слишком окрыляла такая перспектива.
Лиза, напротив, в душе ликовала, что представится случай поболтать по-французски. Она два года жила в Париже, да и здесь старалась упражняться во французском с подругами… А потом, кто знает, у этих иностранок может оказаться уйма интересных знакомых в Бухаресте. Дипломатические круги, светские чаепития, аристократические приемы… Нет, эта встреча замечательна во всех отношениях. Их ждет настоящий праздник.
— Жаль, что я не захватил купального трико, — сказал Андроник, когда уже подъезжали к монастырю. — Вы не представляете себе, как приятно купаться в озере ночью, при луне…
— А не холодновато? — засомневался Владимир. — Ведь только май…
— Ах, по мне, хоть бы и февраль! — воскликнул юноша.
Это прозвучало искренне. Впрочем, его слова, хотя он сыпал ими бойко и безапелляционно, вообще не производили впечатления пустого бахвальства. Легко было представить, как он — такой загорелый, широкоплечий — разрезает поутру февральскую воду ладными, сильными руками.