Змея и Крылья Ночи

Бродбент Карисса

Его подбородок наклонился. Едва заметно кивнул.

Анжелика подняла меч. Она разрубила бы меня на две части.

Я приготовила свое оружие. Призвала все последние крупицы магии, что были в моих жилах. Я умру, сражаясь.

Но затем произошло нечто странное. Удар не последовал, когда я ожидала его. Вместо этого Анжелика пошатнулась, ее взгляд ненадолго поднялся к трибунам. Она наблюдала.

Она позволила магии крови ускользнуть.

Мое тело уже двигалось, мои вновь освобожденные мышцы дрогнули, и мой клинок уже был погружен в грудь Анжелики.

Ночной

огонь появился мгновением позже, поглотив нас обеих.

Чтобы пробить грудную кость, нужно сильно надавить.

Тело Анжелики было мускулистым и стройным, к тому же она носила доспехи. Но я бросилась на нее с такой силой, что мой клинок с первой попытки попал ей в сердце.

Она упала. Ни контратаки, ни попытки отбиться. Возможно, если бы у меня было время подумать, я бы нашла это странным. Ее глаза просто скользнули к моим.

И она улыбнулась.

— Удачи, — прошептала она, когда ее когтистые пальцы высвободились из моих рук. Ее тело упало на песок с тяжелым ударом, вся тяжесть величия была сброшена.

Я медленно встала, боль от магии Анжелики уходила. Я перешагнула через ее тело, и лужа крови пропитала подошвы моих сапог.

Райн был на другой стороне ямы, его плечи вздымались.

Он во всех отношениях выглядел закаленным воином. Несколько прядей темно-рыжих волос прилипли к его лицу от пота. Что бы ни разодрало его броню в клочья во время предыдущего испытания, оно хорошо справилось с этим, и по мере того, как он двигался, все больше рваных кусков кожи отваливалось, оставляя широкие участки мускулистой плоти, видимые на его груди и плечах — мощь его тела ни с чем не спутаешь. Даже магия его меча казалась более свирепой, чем когда-либо прежде, клубы дыма поднимались от лезвия злобными струйками.

Но его глаза не принадлежали этому вампиру.

Его глаза принадлежали вампиру, который проснулся сегодня со мной. Он целовал шрамы на моем горле, как будто мое прошлое и все его темные уголки были чем-то ценным, что нужно защищать.

Теперь были только мы. Один из нас уйдет, а другой оставит свою душу здесь, в этих пропитанных кровью песках.

На мгновение я подумала о том, чтобы бросить оружие.

Но потом Райн поднял подбородок. Мышцы его горла сдвинулись, когда он сглотнул. Я услышала все, что он не сказал, в маленьком ободряющем кивке, который он мне дал.

— Обещай мне, что никогда не перестанешь бороться.

У него был один шанс обрести силу, необходимую ему, чтобы помочь тем, кого он оставил. У меня был один шанс стать чем-то большим, чем человеком, оставленным умирать в мире, который презирал ее. Никто из нас не мог позволить себе пожертвовать этим как бы сильно нам этого ни хотелось.

Нет, мы будем сражаться.

Райн двинулся первым.

Глава

48

Мы с Райном слишком хорошо знали, как бороться друг с другом. Мы знали сильные и слабые стороны и привычки

друг друга. Я знала не только, когда он двинется, но и как он ответит, когда я это сделаю. Каждый выпад был результатом полудюжины расчетов, основанных на врожденном знании друг друга, которое мы накопили за последние месяцы.

Это было порочно. Развратно. Использовать эту близость, чтобы убить друг друга.

Мне было интересно, думал ли он о том же. Не было его обычной дикой радости. Никаких язвительных комментариев или полуулыбок. Никакого удовлетворения в его ударах. Когда я в первый раз проткнула его кожу, я вздрогнула, как будто это была моя собственная кожа. И в свою очередь, когда он в первый раз пролил мою кровь, он отпрянул назад, словно пытаясь остановиться.

Тем не менее, наш танец продолжался. Толпа вопила от удовольствия при каждом столкновении стали. Я их почти не слышала. Моя кровь билась в ушах, ревя.

Это было мучительно. Мучительно. Я хотела, чтобы мне было больно везде, чтобы не чувствовать боль в сердце.

Когда я словно в танце приблизилась к нему, я прошипела:

— Ты сдерживаешься.

Ты сдерживаешься, сказала я, принимая его в свое тело. Я знала, что он тоже об этом думает.

— Ты тоже, — сказал он.

Было ли это то, что я должна была сделать? Прижаться к нему изо всех сил, чтобы заставить его сделать то же самое со мной?

— Ты сказал, что мы это сделаем, — прошипела я, выхватив свое оружие. — Так сделаем это, черт возьми.

Его взгляд ожесточился так, что у меня по позвоночнику пробежал холодок.

— Как пожелаешь, — сказал он.

И когда он набросился на меня в этот раз, он использовал свой Астерис.

Он устал, и это значительно ослабило его магию, но она все еще была смертоносной. Я задохнулась и пошатнулась. Я заблокировала его меч, но вспышка черно-белого света разорвала мою кожу, оставив на ней кровь и ожоги. Наивно было удивляться, что он с такой готовностью принял мой вызов.

Я попросила его не сдерживаться, и он это сделал.

Страх — это совокупность физических реакций, сказала я себе.

Страх — это учащенное сердцебиение, учащенное дыхание и потные ладони. Страх — это путь к гневу, а гнев — это путь к власти.

Когда я смотрела в глаза Райна и представляла, как его кровь впитывается в эту проклятую грязь, страх, проникавший в мои легкие, был непреодолим. Но все это тоже была сила.

Когда я сделала выпад в этот раз, Ночной огонь окружил меня.

Что-то сломалось между нами. Все эти хрупкие маленькие удары, эти осторожные танцы блоков и уклонений, разбились вдребезги. Мы бросились друг на друга, жаждая крови.

Астерис пылал над каждым ударом Райна, а Ночной Огонь пылал в моем. Каждый раз, когда мы сходились, две магии вспыхивали и разлетались вокруг друг друга, тьма и свет разрывали друг друга на куски. Его магия хлестала по моей коже, оставляя ее сырой и кровоточащей. Моя магия полыхала на его, обжигая его обнаженную плоть.