Змия в Раю: Роман из русского быта в трех томах
Шрифт:
— Лучше не делай этого! — взмолилась Наталья. — Куда нас такое расточительство заведет? Мы ведь сейчас живем не по своим возможностям…
— Тут ничего не изменишь, Натальюшка. Я не хотел бы попасть в неловкое положение — что сказали бы наши гости, и в первую очередь Зиновия?
— Ты все-таки ее раб?
— Чепуха!
— Но ты делаешь все, чего она пожелает.
— Делаю, потому что сам нахожу в этом удовольствие.
— Но подумай, папочка, как долго это может длиться? Ты увязнешь в долгах, у нас отнимут Михайловку, и придется нам всем идти побираться…
— Вздор! Ты что, меня учить собралась? Я для этого
Он высвободился из ее объятий, надел шапку, вскочил на лошадь и поскакал к Каролу. Того не оказалось дома. Когда Менев пожаловал во второй раз, Карол хотя и вернулся, однако вместе с молодой актрисой — а стало быть, его вроде как и не было по-настоящему дома.
Тогда Менев вспомнил о Сергее. Но сразу отбросил эту мысль. Священник? Тоже исключается. Ничего другого не оставалось, как обратиться к фактору.
Старый барин воротился домой чернее тучи и в довершенье к своим неприятностям обнаружил в салоне настоящий гарем. Первое, что он увидел, было облако табачного дыма. Потом из него мало-помалу проступили очертания фигур: на оттоманке разлеглась Зиновия, в покойном кресле устроилась Лидия, в другом — его жена. Непричесанные женщины лениво курили папиросы и сонно потягивались.
— Хорошенькая история! — заговорил Менев, недоуменно разводя руки. — В доме ни гроша, из сберегательной кассы забрано последнее, никого не найти, кто дал бы мне в долг хоть пять гульденов, а вы тут нежитесь, как одалиски.
— Он, похоже, хочет устроить нам головомойку! — воскликнула Аспазия и неестественно рассмеялась.
— И самое время было бы! — огрызнулся Менев, все более распаляясь. — Так дальше продолжаться не может, иначе мы до нищенской сумы докатимся. Я положу конец этим нескончаемым праздникам, так дело не пойдет, не пойдет…
Между тем Зиновия встала и спокойно сняла шапку у него с головы.
— Прежде всего: разговаривая с дамами, нужно снимать головной убор.
— Пардон.
— И потом, с ними нельзя говорить в таком тоне.
— Еще раз пардон, но тем не менее все отныне должно перемениться.
— Менев, ты в самом деле смешон! — Зиновия громко расхохоталась. — Ты собираешься корчить перед нами хозяина? Хорошо, в таком случае мы тебе докажем, что времена, когда женщина была рабыней мужчины, миновали. В Америке, в Англии, во Франции женщины давно эмансипировались, кто помешает нам сделать то же самое?
— Совершенно верно, — поддержала ее Аспазия. — Если ты разыгрываешь из себя тирана, мы совершим революцию.
— Мы эмансипируемся, — присовокупила Лидия.
— И я положу этому начало! — провозгласила Зиновия. — У меня есть роскошный мужской костюм, который я уже носила в Лемберге, сейчас я его надену. Кто последует моему примеру?
— Я! — крикнула Аспазия.
— Представляю, как ты будешь выглядеть, — с иронией заметил Менев. Его даже смех разобрал.
— Смейся, смейся, мы не собираемся и дальше таскать твое ярмо, — отрезала жена.
— Отныне мы будем жить так, как нам нравится, — сказала Лидия.
— Мы больше не позволим закабалять себя, — снова воскликнула Зиновия, для которой все происходящее было лишь замечательным развлечением, тогда как Аспазия с Лидией восприняли дело всерьез.
Менев начал отступление.
Во второй половине дня появился Камельян Сахаревич. Смиренный, учтивый и улыбающийся, он терпеливо выслушал, что наболело на сердце у каждого. Сначала свое горе
Этот вечер вообще был богат на события.
Сначала в ростокскую овчарню проникли волки. Сергей и его люди с ружьями, а также крестьяне, вооруженные молотильными цепами, преследовали их до самого леса и там устроили облавную охоту.
Тем временем произошло второе событие.
Когда старый Онисим остался дома один, верхом прискакала Наталья, чтобы навестить его. Она подала ему руку и так приветливо кивнула, что старик на радостях снял ее с лошади, точно ребенка, и на руках отнес в дом. Здесь он опустил ее на диван, пошел поставить лошадь в конюшню и затем вернулся обратно, чтобы спросить, какие у нее будут распоряжения.
Наталья, которая сняла шапку с накидкой и перед зеркалом приводила в порядок волосы, покачала головой:
— Мне ничего, кроме тебя, не нужно. Расскажи-ка мне о Сергее, о своем барине.
— Он сейчас, слава Богу, гоняется за волками.
— Об этом я слышала уже в деревне и тем не менее приехала.
— Вам все-таки не следовало бы выезжать одной, это теперь не безопасно.
— Я не боюсь, — хладнокровно ответила Наталья, — да и ехать-то тут сколько? Полчаса на коляске. Я проскакала это расстояние за четверть часа, и в случае надобности я всегда смогу себя защитить.
С этими словами она извлекла из карманов меховой шубы два небольших револьвера.
— Какая отвага горит в ваших глазах, — с удовлетворением произнес старик. — Господь сотворил вас для моего барина, который не боится ни смерти, ни черта.
Наталья присела у камина и слушала Онисима, который в своей многоречивой манере пустился было рассказывать о Сергее.
Тут произошло третье событие.
Во дворе внезапно появился сам Сергей и громко окликнул Онисима. Наталье не хотелось встречаться с ним, а поскольку она не могла незамеченной выскользнуть из дома, ей не оставалось ничего другого, как спрятаться. Она быстро сгребла в охапку шапку с накидкой, плетку, перчатки — и побежала через все комнаты до самой последней, где притаилась у окна, задернув гардины. Она дрожала при одной мысли, что Сергей может ее обнаружить, однако дело приняло совершенно иной оборот… Произошло четвертое событие.
Не успел Сергей, отставивший в сторону ружье, с помощью Онисима стянуть сапоги, как пожаловала Зиновия — верхом на лошади и в мужском костюме. Когда она вошла в маленький салон, Сергей поглядел на нее с удивлением, к которому явно примешивалось восхищение. Это не ускользнуло от глаз Зиновии, и она гордо улыбнулась.
Выглядела она великолепно. Ростом и статью она скорее походила на ослепительно красивого мужчину, чем на переодетую женщину, когда прошлась с нагайкой в руке из угла в угол комнаты — в высоких черных сапогах, просторных складчатых панталонах из черного бархата, в шнурованной куртке из той же материи и в маленькой папахе на уложенных 'a lа Тит [76] волосах.
76
Тит Флавий Веспасиан (39–81) — римский император.