Знахарь
Шрифт:
– Прасковья Ивановна! – бас до селе молчавшего начальника лазарета-госпиталя болью отозвался в затылке.
– Я вас попрошу!
– Что?! Попросит он… Н-на! Н-на! И тебе, таракан усатый, н-на! Получи! Получи! – шлепки мокрой тряпкой и отдаляющийся топот принесли благословенную тишину.
– Наконец тишина, - одними губами пробормотал Владимир, поворачиваясь на бок и проваливаясь в обычный глубокий сон.
1Чженьцю –
2Бо (кит.) – наследный аристократический титул в Китае, соответствует графу;
3Лаовай (кит.) – иностранец, преимущественно белый европеец;
4Гоугуожень (кит.) – жители собачьей страны (презрительное наименование японцев китайцами);
5Гуйцы (кит.) – черти (презрительно-оскорбительное наименование японцев китайцами).
6Зерцало – упрощённое название зерцального доспеха, главной деталью которого являются натёртые до зеркального состояния широкие грудные пластины. Во втором значении – зеркало.
7Сейд – магия в скандинавской мифологии. Сейд считался запрещённой магией. Считалось, что посредством сейда можно было наводить или снимать порчу и защищать от направленного негатива. (Например, Один при помощи сейда мог насылать болезни и даже убивать).
Примечание автора: Да-да, китайцы очень «любят» японцев и имеют все основания для «любви».
Глава 8. Бег по кругу
Глава восьмая
Бег по кругу
– А чего это ты в кровати делаешь? – сощурила зелёные глазищи платиновая блондинка на экране телефона.
– Лежу, как ты могла заметить, - отбрехался Владимир. – Ты не находишь, что твой брат имеет полное право поваляться в кровати, тем более у нас поздний вечер, а не день, как у тебя.
– Да? – плеснула ядом сестра, щурясь пуще прежнего. – А почему тогда на углу твоей подушки квадратная печать, подозрительно смахивающая на больничную штамповку? Колись, старший братец.
– Вика, ты хуже репейника.
– И я этим горжусь, - воздела вверх указательный палец блондинка по ту сторону экрана. – Покрути-ка камеру вокруг, чтобы я убедилась, что ты меня не обманываешь и не лежишь где-нибудь в больнице.
– Ладно-ладно, - усмехнувшись, сдался Владимир. – Ты победила, мелкая. Твой стальной неубиваемый старший брат дал трещину, но сварщики уже заварили её и зашлифовали.
– Угу, - кивнула Вика, - фиговенько шлифуют, про полировку и зеркальный блеск я даже боюсь спрашивать. Глазки впалые, щёчки тоже и небритые к тому же, подушечка штампованная… Допрыгался, братец?
– Не драматизируй, - отмахнулся Владимир. – Это не новомодная зараза, а старый добрый грипп, анализы подтверждают, просто одно наложилось на другое, а то на третье и в итоге…
– В итоге ты чуть не сыграл в ящик, как я понимаю, - перебив Владимира, прорычали в трубку.
– Кого ты обманываешь, на моей памяти ты никогда не болел, даже когда тебя чуть машина не сбила и трахнуло током! Может почесался, когда я не видела, а так бодрячком всё время. Если
– Отставить панику и давку! – рыкнул в ответ Владимир.
– Мамаша, вы слона из мухи не лепите, ваше дитятко не при смерти, а глаза и щёки у неё впалые не из-за того, что ребёнок одной ногой в могиле, а из-за работы. Пришлось, понимаешь, суетится день и ночь напролёт, вот и скинул пару килограммов. Эка невидаль. Тут, Викуля, граница и побегать пришлось дай боже, да на своих двоих. Чай не центральные губернии, где расстояние между деревнями в плевках через забор измеряется, тут сутками в любую сторону можно топать до первого встречного медведя.
– Ох, темнишь, ты, братишка! Горбатого лепишь, обманываешь бедную доверчивую меня, все уши отборной лапшичкой завешал и ещё раз назовёшь меня мамашей, я тебе глазёнки твои бесстыжие повыцарапаю когда ты приедешь. Кстати, отец родной, колись, когда тебя ждать?
– А зачем мне приезжать, если меня зрения лишат?
– Ладно, один глазик выцарапаю, кривенький ты мне ещё пригодишься, - смиловистилась Вика. – Вов, я серьёзно.
– Насколько серьёзно? – отбросил шутливый тон Владимир.
– Во! – Вика провела ребром ладони поперёк точёной шейки.
– Так-та-а-ак, рассказывай.
– Да что рассказывать, - отвернулась от экрана Вика. – Ты не хуже меня всё знаешь. Мамахен напирает, папику-то пофиг, у него наследник есть и шмара на выданье, из которой мамахен звезду вселенского масштаба лепит и в модели суёт куда ни попадя, одна я в парадигму поведения не вписываюсь.
– Звёздочка моя, резину не тяни. Ты короче давай.
– Если короче, то мать поставила ультиматум, - шмыгнула носом Вика, - или я становлюсь прилежной дочерью, слушаюсь во всём маму и не перечу папе или пробкой из бутылки вылетаю, как только секундная стрелка переползёт на восемнадцать лет и одну секунду с момента моего рождения, а до этого знаменательного дня мне обещано превращение жизни в ад, страх и гнев божий с переводом в учебное заведение закрытого интернатного типа, практикующее усиленную трудотерапию, розги и сухой горох при обучении и воспитании трудных подростков. Причём в восемнадцать лет повторить твой финт ушами с социальными фондами и страховками у меня не получится. Папахен и мамахен, наученные горьким опытом, заранее приняли меры, так что полечу я вольной птицей - голой соколицей со сверкающей на всю округу задницей. Этот год я ещё доучиваюсь в лицее, а там куда кривая выведет. Пакет документов мать приготовила, батины кореша поспособствовали, я лично бумаги видела. Всё чин по чину, ни одна тварь не подкопается. Так-то, братец, перспектива безрадостная. Плачет по мне интернат строгого режима.
– Цыц, мелкая, не вешать нос! Приказываю до лета изображать примерную дочь, а там рвать когти в Н-ск. Я в конце мая или в первых числах июня прилечу. Я не рассказывал тебе, но меня комиссовали. Сейчас я учусь у мастера иглоукалывания.
– Гад ты.
– Но-но! Не сметь катить бочку на старшего брата!
– Ты думаешь я полная дура и не знаю по каким причинам комиссуют? – в углах глаз Вики начали скапливаться слёзы. – Сказки на ночь кому-нибудь другому рассказывай. Может ты летом и в Хабаровске не на учёбе был, а тоже в госпитале валялся, а мне втирал про строгий режим, кнопочные телефоны и злых унтеров. По сетевым каналам и по телеку показывали, что на границе творится, каждый день стрельба. Заврался хуже некуда. Тебя ранили?