Знак чудовища

Афанасьев Роман Сергеевич

Они смотрели друг на друга и не отводили глаз, хотя Сигмону хотелось сейчас превратиться в мышь и забиться в щель. Он чувствовал себя виноватым, непонятно почему, и отчего. Арли же смотрела с яростью, глаза ее пылали и, похоже, она была не прочь обратиться в кота, что растерзает мышь.

И все же, первой сдалась она.

–  Что изменилось?
– тихо переспросила она и отвернулась.
– Это нужно спросить у тебя, тан.

Он протянул руку и коснулся ее пальцев - по-прежнему холодных как лед.

–  Почему ты дрался?
– тихо спросила она.
–

Чтобы удержать графство для дорогого друга Риго?

–  Нет. Я дрался за тебя. Ты же знаешь это.

–  Так что изменилось, тан? Почему ты прячешься в покоях, почему ведешь себя как провинившийся поваренок?

Она обернулась, скрестила руки на груди, пронзила его взглядом и спросила:

–  Почему ты хочешь уехать?

Тан медленно выдохнул, собираясь с силами. Потом ответил, едва размыкая застывшие губы.

–  Мне надо в Гернию. Там мое спасение от этой напасти. Я надеюсь, что оно там.

–  Напасти?

–  От этого уродства. Помнишь, я говорил тебе про университет? Возможно, там помогут мне избавиться от этой проклятой шкуры. Надо торопиться. Мне кажется, она растет, и я становлюсь все сильнее.

–  Сигмон, - прошептала Арли, и ее брови дрогнули.
– Неужели… Ты правда хочешь избавиться от этой силы?

–  Пойми, Арли, это - не мое. Она чужая. Сейчас я не Сигмон Ла Тойя, я нечто другое. Чудовище. Мутант. Смесь из двух половинок, одна из которых досталась мне случайно. А раз эта дрянь растет, значит, я превращаюсь в нечто такое, чему даже не знаю названия. Я боюсь, Арли. Я боюсь проснуться однажды и понять, что тан Сигмон Ла Тойя исчез навсегда… А вместо него на свет явилось чешуйчатое чудовище.

Арли схватила его за руку, сжала изо всех сил.

–  Сигмон, - прошептала она.
– Дело только в этом?

–  Мне страшно, - признался тан.
– Мне сняться кошмары…

Вампирица склонила голову и прижалась к его груди, словно прислушиваясь к биению сердца. Тан сжал ее в объятьях, зарылся носом в ее чистые волосы, завитые мелкими колечками. Теперь они выглядели намного лучше, чем тогда, в темнице. Но тан помнил их такими, какими увидел в первый раз: всклокоченные, спутанные, разбросанные по худым плечам и - прекрасные.

–  Сигмон, - прошептала Арли.
– Ты не оставишь меня?

–  Оставлю, - ответил тан, и она вздрогнула.
– Но я вернусь, слышишь? Обязательно вернусь к тебе. И это буду я, Сигмон Ла Тойя, а не чешуйчатый зверь с когтями.

–  Останься. Тебе не обязательно уезжать. Сейчас все хорошо, а когда вернется Риго, все станет еще лучше.

–  Сейчас - да. Но что будет потом, Арли? Мне страшно подумать о том, что однажды ты можешь обернуться и увидеть… зверя. Нет, мне надо уехать. Хотя бы ради тебя.

–  Надолго?

–  Еще не знаю. Я буду тебе писать, рассказывать как дела. Гонцы… Гонцы нынче работают хорошо, поверь мне. Но я не могу остаться. Я не желаю быть заложником этой твари, что пытается захватить мое тело.

–  Понимаю.
– Арли подняла голову, и тан увидел, что по ее щекам текут слезы.
– Я тоже

заложница. Ты видел все сам. Меня мучит жажда крови, я не могу выйти на улицу днем, не могу коснуться серебра. Не могу жить так, как мне хочется. За силу всегда надо платить. Но мне не нравится быть тем, кто я сейчас. Я ничего не могу с этим поделать, остается только терпеть, но…

–  Но ты не меняешься, - закончил тан.

–  Сигмон, я буду ждать тебя. Долго. Столько, сколько потребуется. И я…

Он наклонил голову. Поцелуй вышел долгим. А второй - еще дольше. Потом, обнявшись, они смотрели, как над холмами тают последние искры заката.

–  Ты не сможешь поехать со мной?
– спросил тан, заранее зная ответ.

–  Нет. Из меня плохая спутница, я буду тебе только мешать. Я не смогу находится там, в том мире. Он для меня чужой и я для него чужая.

–  Понимаю, - шепнул Сигмон.
– Здесь я тоже чужой. Не смог бы тут жить. Здесь все относятся ко мне хорошо, но это совсем не мой мир.

–  Это неправда! Тебя здесь все любят, даже толстяк Роумо.

–  Послушай, Арли! Ведь вы не чудовища. Теперь я знаю, старые сказки лживы. Вы такие же, как эльфы или гномы, вы просто другой народ. Вы живете, любите, умираете… Просто вы другие.

–  Другие, - согласилась вампирица.
– Но гномы не едят людей. Вроде бы.

–  Вы могли бы с кем-нибудь договориться, найти общий язык. А кровь покупать - поверь, нашлось бы много охотников сменять свою кровь на деньги. Ведь люди и эльфы, в конце концов, договорились. И с гномами наладилось. Конечно, была война рас, но теперь мы все живем в мире…

Сигмон вдруг припомнил полуэльфа Рона с петлей на шее и умолк.

–  Война, - прошептала Арли.
– Некоторые из Старших магов помнят ту войну. Они рассказывали мне - такое нужно знать каждому из нас. Это было ужасно. Кровь заливала землю вязким потоком. Кровь гномов, людей, эльфов… Нас тогда было совсем мало, наш род чуть не погиб. В то время Дарелен и поселился на этой земле.

–  И вы стали скрываться?

–  Мы скрывались всегда. С людьми нельзя договориться, ты слишком хорошо о них думаешь. Поверь мне, во время войны лучше быть чудовищем, ожившим ночным кошмаром, чем существом другой расы - отличной от человека. Если бы мы открылись людям, сказали, что мы тоже народ, - нас бы истребили. Быстро и жестоко. Как истребляли эльфов и гномов. Но их было много, они сумели сохранить род. А нас бы уничтожили всех до единого.

–  Но сейчас…

–  И сейчас. Если Риго заявит соседним государствам о том, что мы - новый народ, что вампиры будут плодиться и размножаться…

–  Королевства объединяться, и сотрут Дарелен с лица земли, - мрачно продолжил Сигмон.

–  Лучше мы останемся ночными кошмарами, - Арли горько усмехнулась.
– Персонажами страшных баек и историй. Через много лет мы растворимся среди людей, смешаем кровь, станем Младшими, а потом наш род прекратиться. Но это будет еще очень не скоро. Нет Сигмон, мы живем в разных мирах и им не сойтись.